мольба: зазевайся на минутку, оступись на один шаг и я вцеплюсь тебе в горло, использую твою оплошность, и вырвусь отсюда. И эта обоюдная настороженность не прекращалась ни на одну секунду.

…В тот апрельский день работа в карьере уже подходила к концу. Как обычно, многие уже перекуривали на обочине дороги, ожидая команду к построению. На железнодорожной ветке показался маневровый паровоз с двумя товарными вагонами.

Паровоз отцепили, и он, попыхивая облачками пара, укатил в глубь зоны. Появившийся в карьере начальник скомандовал:

— Все на разгрузку.

Послышались робкие возражения, что пора заканчивать работу, а разгрузка займет несколько часов.

— Быстрее закончите разгрузку и вернетесь в бараки. Предупреждаю, паровоз вернется через час.

Броницкий и Канарейкин вместе с другими начали выгружать ящики. Когда вагоны уже были почти пусты, Броницкий заметил под потолком металлические перекладины. Только глазами показал своему напарнику. Тот без слов все понял.

— Выдержат двоих? — спросил шепотом.

Броницкий повис на одной. Затем тихонько спустился к Канарейкину.

— Как только подойдет паровоз, надо пробраться в вагон. Оставь здесь фуфайку. Если спросят, — забыли в вагоне.

— А если на пропускной задержат?

— Скажем: не могли с полок слезть. Кореш, считай дело сделано. На воле стопочку поставишь мне.

Паровоз подкатил, когда уже наступили сумерки. Броницкий и Канарейкин сумели незаметно залезть в вагон. Подставлена спина Канарейкина, и Броницкий примостился на железной перекладине, а потом подтянул Канарейкина. Едва они пристроились, с грохотом отошла дверь вагона и луч фонарика начал обшаривать вагон. Вот он медленно движется вдоль стен, задерживается в углу, ползет по другой стене. А приятели там, под потолком, замерли, затаив дыхание. Если бы они могли в этот миг слиться с досками, раствориться в них, то сделали бы это с радостью. Видимо, охранник не знал о перекладинах под потолком. Осмотрев вагон, он спрыгнул на насыпь, толкнул дверь, и она с металлическим визгом захлопнулась. Паровоз торопливо пробасил, и маленький состав, почти с места набрав скорость, удалился.

Пустой вагон довольно сильно раскачивало. На перекладине сидеть было неудобно. Затекли ноги, ныли спины, и Канарейкин уже собрался спрыгнуть на пол, но Броницкий навалился на него корпусом, прокричал в самое ухо:

— Будет еще одна проверка. Сиди не дыши.

И в самом деле поезд замедлил ход. А вскоре совсем остановился. Кто-то отворил дверь. И по вагону опять пошел гулять луч фонаря. Броницкому и Канарейкину этот маленький снопик света сейчас казался страшнее приставленного к горлу ножа. И снова как завороженные провожают две пары глаз красноватый лучик — уткнется он в них или мимо пройдет? Страх им неведом. На карту поставлена давняя мечта о воле. С насыпи послышался голос:

— Не возись. Проверяли уж. Пусто там.

Дверь снова затворилась. Застучали на стыках колеса. Дробный стук этот отдавался в душе беглецов, как дивная музыка. Через несколько минут они спрыгнули на пол и закружились в диком танце. Разрядка. От усталости свалились на пол и долго лежали, блаженно отдыхая. Затем на ощупь отыскали дверь и слегка отворили. К ним ворвалась ночная свежесть, Поезд мчался на большой скорости. Вдоль железнодорожной насыпи можно было различить большие деревья. Отличное место, чтобы скрыться, — подумали оба. Но прыгать на ходу было опасно. И теперь, после столь удачного побега, решили не рисковать. Когда паровоз втянул вагоны на один из запасных путей, Броницкий и Канарейкин выпрыгнули.

Два дня сряду они пересаживались с одного пригородного поезда на другой, все время меняя направления. Знали, что их ищут. И им удалось замести следы. На станции Дорогобуж, далеко от места побега, они немного успокоились.

— Кажется, пронесло, паря, — сказал Броницкий и, сплюнув сквозь зубы, выругался.

— Надо прибарахлиться, — ответил Канарейкин. — Больно приметна наша роба.

— Ксивы будем добывать. Без паспортов нет дороги, — сказал Броницкий.

— Не тужи, возьмем…

Началась эта история далеко от Кишинева, и, наверно, никто из сотрудников кишиневского угрозыска не предполагал, что им придется через некоторое время сразиться с одним из участников дерзкого побега.

…На вокзале в Дорогобуже беглецы составили новый план. Истосковавшийся по деньгам, водке, Канарейкин предложил сразу же приступить к делу:

— Постоим у ресторана. Припугнем гуляку, прихватим, что у него будет, и дальше двинем.

Однако Броницкий не одобрил этого:

— Шум может подняться. А нам надо тихо, без лишних глаз. Пойдем в город.

Из ресторанной кухни неслись запахи жареного мяса и картофеля. Но Броницкий и Канарейкин только глотали слюнки.

— Пойдем, пойдем отсюда, — сказал Броницкий. — А то ты, паря, чего-то сотворишь. Скоро будет жратва.

Ночью в одном из магазинов на окраине города Броницкий и Канарейкин высадили окно. Колбаса, консервы, шоколад — все, что может пригодиться в пути, было вынесено. В одном из дворов увидели мотоцикл. Потихоньку вывели на улицу, погрузили в него добычу и помчались по автостраде.

На рассвете подъезжали к Вязьме. Свернули с большой дороги в березовую рощу. Спрятались в кустах. Видимо, хозяин мотоцикла собирался на рыбалку. В коляске были приготовлены удочки и другие рыболовные снасти. Броницкий и Канарейкин воспользовались и этим. Понатыкали в глинистый берег удилища, неподалеку развели костер. Кто мимо пройдет и впрямь подумает: приехали люди на отдых.

Ловко орудуя ножом, Канарейкин вскрывает банки с тушенкой, крупными ломтями нарезает хлеб, распечатывает бутылки «Московской». Впервые со дня выхода из колонии Броницкий и Канарейкин без опаски поели досыта. Разморенные водочкой, друзья блаженствуют, настроение мечтательное. Броницкий прилег у костра, подбрасывает в огонь охапки хвороста. Говорит:

— Добуду правильный паспорт, подамся в Молдавию.

— Места там хорошие — ребята рассказывали, — поддерживает беседу Канарейкин.

— Лопухи твои друзья. Больно нужны эти места. Дело там можно сделать.

— Я всегда готов на дело! — решительно заявляет собеседник.

Броницкий покосился на упругие бицепсы дружка и отрицательно покачал головой.

— В таком деле не кулаки нужны, а мозги. Серый ты человек.

— Не томи душу, говори, что задумал.

— Явимся в заготовительную контору и скажем: в проводники, мол, желаем вступить. Давайте нам вагон с вином, мы его хоть на Камчатку, хоть на Северный полюс в целости и сохранности доставим. Им такие люди всегда нужны.

— Ну, а дальше что будет?

— Оформляют нас. Дают вагон. Мы по дороге найдем купца. Он у нас за полцены все заберет. Денег куча. Гуляй, пей смело. Живи душе на утеху.

— А искать-то будут растяп, которые нам паспорта подсунули, — догадался Канарейкин. — Во голова, министр.

Вечером «рыбаки» отправились в город. Мотоцикл оставили в лесу. Бродили по Вязьме, выбирали улицы потемнее. На окраине набрели на промтоварный магазин. Сторожа поблизости не оказалось. Вмиг пущена в ход отмычка, и створки окна магазина растворились. Минуты не прошло,