— Они тобой ещё и недовольны?

— Как раз сейчас решают. Как решат, так и будет. Уговаривать никого не стану.

— Говно из тебя прем, — ухмыляется она. — Распустил коллектив. Надо сразу в морду.

— В морду сегодня тоже было. Посмотрим, как сработало. Кстати, тебе там не нужен невольник? Если вырезать ему язык, то он сможет сортиры чистить, или чем там у вас рабы заняты…

— У нас в клане нет рабов. У многих есть, да, но не у нас.

— Ладно, придётся, видимо, всё-таки с крыши сбросить, хотя это и непедагогично.

— Это тот, что вас Северным сдал? Который из твоих?

— Лендик. Мелкий такой, худой блондинчик.

— Помню, видела. Язык резать обязательно?

— Нет, это я образно. Не хочу, чтобы он растрепал то, что про нас знает.

— Ладно, заберу. Отправлю в главный лагерь, там связи нет. Будет носить говно вёдрами. У нас он ничего не растреплет. Некому.

«Кроме тебя», — подумал я, но вслух ничего не сказал. Не знает Лендик ничего важного. Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Знаешь, мелкий прем, — сказала Костлявая, помолчав ещё пару минут, — тебе повезло.

— В чём?

— Я сегодня очень-очень добрая.

— И?

— У меня для тебе предложение потрясающей щедрости.

— «Только сегодня и только для вас», — скептически процитировал я, но она не поняла иронии. В местной рекламе такого подката нет.

— Именно. Приходи в клан просто так. Не под меня, ни под кого. Если твои тебя не вышибут, будете типа союзники.

— И что это значит?

— Что я буду просить, а не приказывать.

— И я смогу сказать тебе «нет»?

— Чёрт меня дери, да! Сама себе не верю, блин… В Совете меня засмеют.

— Зачем я тебе так нужен, Костлявая?

— Может, во мне материнские чувства проснулись?

— Я серьёзно.

— Приходи, поймёшь. Не понравится — скатертью по жопе, держать не буду. Устраивает? Учти, это самое щедрое предложение, которое я когда-либо делала в жизни. Второй попытки не будет.

— Я отвечу тебе завтра. Сначала мне нужно узнать, я всё ещё прем или уже свободный бродяга. И ещё выспаться. Свяжусь с тобой, лады?

— Завтра, так завтра.

И мы разъехались в разные стороны.

***

Лендик сидит в углу и выглядит существенно более побитым, чем утром.

— Удрать хотел, — деловито сказала Лирания. — Попросился якобы в туалет, а сам как ломанулся… Ну, я ему и навешала. Теперь пусть в штаны валит, говнюк!

— Как настроения в народе?

— Да вон, у народа и спроси…

Корпа «Шуздры» собралась в круглом зале под комнатой управления. Все стоят, переминаются, переглядываются, только Нагма сразу прилипла ко мне, да Лоля смотрит куда-то внутрь себя, ни на что не обращая внимания.

— В общем, прем, — взяла, наконец, слово Шоня, — мы тут долго пытались чего-то решить. Пересрались все в сопли. Оказалось, никто вообще не знает, чего хочет. Кроме Лоли, она хочет вштыриться.

— Прем? — встрепенулась Лоля. — Есть чо? Я со вчера пустая. Мне ж хреново, прем. Я из последних сил тут.

Она смотрит с подозрением на пол, видимо, ожидая, когда он под ней провалится.

— На, Лоля, — достал я из сумки ингалятор. — Держись за реальность крепче.

Девушка выхватила устройство, вставила в рот нажала на кнопку, вдохнула мощно, как всплывший кит, и умолкла, остекленев глазами и тихо покачиваясь.

— Итак, с Лолей разобрались, — констатировал я. — Переходим к остальным.

— В общем, мы бы, наверное, посейчас срались, но потом выступила твоя сестра…

— И что? — я с подозрением, покосился на макушку обнимающей меня девочки.

— В общем, правильно ты ей право голоса дал, — вздохнула Шоня. — Она нам всё разложила по полочкам. И кто мы, и для чего мы, и куда мы, и как мы, а главное – как ты. Мне аж стыдно стало, что такая малявка меня носом натыкала в то, что сама я не допирала.

— В общем, прем, мы были дуры, — покаялась Колбочка.

— И дураки, — добавил Зоник. — Но это я только из чувства солидарности. Так-то я сразу за тебя был, учти.

— В общем, — подытожила Шоня, — ты наш прем, мы твоя корпа. Ты был прав, мы ошибались.

— А Лендик кретин! — добавил Зоник.

— И, если ты мне прикажешь с крыши прыгнуть, — сказала Колбочка до ужаса серьёзно, — я пойду и прыгну. Потому что я тебе верю, а значит, всё кончится хорошо.

— Э… Спасибо, народ. Я тронут вашим доверием, постараюсь оправдать и всё такое…

Что им Нагма такого наговорила?

— Так что с Лендиком сделаем? — интересуется Лирания.

— Отдадим в клан, Костлявой. Он там будет говно вёдрами носить, на всякие глупости времени не останется.

— Прем, — осторожно интересуется Шоня. — А зачем говно куда-то носить?

— Скоро узнаем. Потому что у меня для вас внезапное предложение…

И никто слова против не сказал!

***

— Эй, стрекозявка, что ты им такого сказала? — спрашиваю я, как только мы с Нагмой остались вдвоём.

В башне управления есть комнаты для отдыха персонала, они далеко не так шикарны, как апартаменты, где мы жили, но даже Шоня не скорчила недовольной рожи и не сморщила носик. Мы сидим с Нагмой на кровати и смотрим друг на друга.

— Ничего, братик, — отводит она глаза. — На самом деле, ничего особенного. Всё то же, что говорил им ты. Просто…

— Что, ватруха? Колись.

— Не будешь ругаться?

— Я на тебя никогда не ругаюсь.

— Я знаю. Но я не уверена, что сделала правильно. Может быть, не надо было так. Может, я поступила плохо. Ты же меня не бросишь из-за этого?

— С ума сошла? Ты не сможешь сделать ничего такого, чтобы я тебя бросил, потому что ты — самое дорогое на свете. Мне проще себя бросить.

— Правда?

— Самая правдивая правда, колбаса. Всё так и есть.

— Спасибо! — она завалилась на спину, положила голову мне на колени и смотрит снизу вверх огромными зеленущими гляделками.

— Так что ты натворила?

—