Однако она, похоже, не слышала Дона, так как на его обращение совершенно никак не реагировала, лишь продолжала повторять все ту же свою фразу: «Помоги мне!».

Дон сделал пару шагов вперед, но они были нерешительными, осторожными. В этот момент «Кади» словно бы распрямилась — она откинулась чуть назад, голова в шлеме, скорее опущенная к груди, теперь поднялась, и свет от фонарика Дона через прозрачное забрало осветил ее лицо.

Я ожидал увидеть как минимум сумасшедший взгляд, возможно, позеленевшую, посеревшую, как у всех зараженных, кожу, однако нет, все было намного хуже.

Это было лицо трупа, самого обычного. Ее лицо было словно бы обескровлено, и больше походило на череп, обтянутый кожей — впалые щеки, бледная кожа, мертвые глаза, не выражающие ровным счетом ничего.

Я не мог ошибиться: Кади мертва. Она не жива, не заражена. Она именно мертва, но при этом двигается, говорит. Как такое вообще возможно?

Ответ я получил довольно скоро.

Первый ответ на вопрос, что все же происходит, чем Кади является, я получил, заметив кое-что в свете фонаря Дона.

За спиной Кади тянулось нечто, напоминающее гигантский шланг или трубу, прямо-таки огромного диаметра. Всякие трубы для откачки канализации, с помощью которых чистят септики, отдыхают.

Так вот, этот шланг или труба словно бы выходила из спины Кади, уходила куда-то вдаль, теряясь в темноте.

Что это может быть? Подобные коммуникации в этом модуле, конкретно в том углу, не должны находиться. Что тут качать или перегонять в таких объемах?

Однако «труба» совершенно недвижима. Или лишь пока недвижима?

Тем временем Кади зашевелилась. Она приподнялась чуть больше, и Дон, заметив что-то, начал пятиться.

Что его так испугало?

Пятно от его фонарика ходуном ходило — у Дона вдруг затряслись руки…

Куда он смотрит? Что там?

О…мать твою…вот что!

Руки Кади, которыми, как я думал, она просто упиралась в пол, вовсе и не были руками. Они изменились настолько, что…

Сейчас уже это нисколько не напоминало обычные человеческие кисти с пальцами, фалангами на них, ногтями…перчатки от скафандра тоже канули в небытие…

Теперь из «рукавов» скафандра вытягивалось что-то, больше походившее на корни деревьев. На левой руке этих отростков было два (причем «врос» в пол только один, второй напоминал огроменный коготь), на правой руке их было пять.

И почти все они, словно бы длинные провода, уходили от руки куда-то в пол, в те самые наросты на полу.

Пока мы с Доном разглядывали руки, Кади выпрямила спину, подняла голову и начала ее тянуть, словно пытаясь разглядеть что-то за Доном.

Она вытягивала шею все больше и больше, уже скорее напоминая эдакого суслика на дороге.

Ее голова продолжала тянуться вверх, шея вытянулась настолько, что у меня самого заболели позвонки, от одного взгляда на происходящее. И тут…

Хоть микрофон скафандра был выкручен на максимум, я даже топот таракана (ну, или сороконожки) должен был услышать, однако стояла полная тишина.

А меж тем кожа на шее Кади медленно разрывалась, голова отделялась от тела. Я видел, как на внутреннюю сторону стекла ее шлема брызнула странная темно-бордовая жидкость… Кровь? Так ведь не похоже…

В следующий миг голова начала стремительно подниматься вверх, а за ней тянулся, словно хвост, позвоночник.

Что за…

Мы все, как один, следили за происходящим, и словно бы мыши, завидевшие змею, впали в оцепенение.

То, что я ранее принял за шланг, оказалось телом громадной твари, голова же Кади была мордой этой твари.

Сейчас гигантский монстр поднялся, отклонился назад, после чего стал напоминать цифру «2» с тянущимся неизвестно сколько и куда хвостом.

Тварь выглядела одновременно величественно и страшно. То, что голова и тело Кади (в этом я был уверен) стали единым целым с телом монстра, вызывало прямо-таки животный ужас.

Раньше личинки, выедающие человека изнутри, использующие его как оболочку, раковину, вызывали отвращение, но этот…с позволения сказать, «симбиоз» был куда хуже…

В этот момент скафандр Кади на груди порвался, и его треск мой микрофон уловил уже без всякого труда.

Кади была абсолютно голой, ее бледная кожа прямо между грудей вдруг начала кровоточить, а в следующее мгновение грудная клетка «открылась», разорвалась, как несколько секунд назад и скафандр.

Однако образовавшаяся страшная рана больше напоминала как раз пасть, причем ребра, оторванные от позвоночника, теперь больше походили на гигантские зубы или клыки.

Внутри раны, под разверзнувшейся кожей, было нечто, что совершенно нельзя было назвать обычным содержимым человеческого тела. Что там может быть? Мышцы, внутренние органы, да просто мясо…

Здесь же было одно сплошное розовое нечто, увенчанное тонкими шипами-присосками.

Моментально в моей голове проскользнула картина, как это нечто хватает тебя, как ребра-клыки впиваются в твое тело, не позволяя не то что вырваться, а даже двигаться, так как малейшее твое движение будет вызывать такие вспышки боли, что остаться в сознании или даже не подохнуть от болевого шока будет сложно. А вот затем эти самые шипы вопьются в твое тело, начнут высасывать из тебя жизнь, и тогда это стопроцентный конец.

Все эти наблюдения, мысли, проскочили буквально секунды за три с момента, как тварь поднялась. У остальных наверняка было то же самое.

Тварь нависла над Доном, а голова мертвой Кади, частично вросшая в тварь, вдруг шевельнула губами и произнесла:

— Помоги мне…

Эти слова произвели эффект холодного душа. Во всяком случае, со мной произошло именно это.

— Дон, беги! — ко мне первому вернулась способность говорить после увиденного и услышанного, ну а переполнявший меня страх, животный ужас, заставил заорать во все горло.

Надо сказать, заорал я как раз вовремя. Дон, оказавшийся к монстру ближе всех нас, тут же вышел из оцепенения, почему-то прыгнул в сторону, а не назад.

Но именно это его, в конце концов, и спасло.

Тварь атаковала. Она бросилась вперед с дикой скоростью, а когда промазала, пролетела мимо Дона, то врезалась в стену с такой силой, что даже палуба под ногами завибрировала.

Удар твари и вибрация от него словно бы стали сигналом для остальных тварей. Из наростов у стен, из-под холмов на полу начали выбираться длинные (метра два-три) сколопендры, несколько мелких я заметил бегущими по стенам в свете чьего-то фонарика.

— Дон! Беги! Сюда! Скорее! — орала Майя, и Дон просто развернулся, бросился к нам.

Я заметил краем глаза, что Эйден всерьез занервничал, он еле сдерживал себя, чтобы не нажать клавишу закрытия двери.

И вдруг я осознал, что сделай он это,