– Что случилось?

– Что-то порезало мне ногу, между большим и следующим пальцем… как там его…

– Кажется, он называется указательным, – Джеймс поднял девушку на руки и унес подальше от воды, туда, где песок казался ему мельче и чище.

– Как на руке? – уточнила она, машинально обхватив его шею, но уже спустя полминуты мужчина опустил ее вниз, аккуратно усадив на песок. Затем встал перед ней на корточки, приподнял ее ногу и осторожно стащил со ступни сланец. – В темноте все равно ничего не увидеть, – объявила она, как вдруг Джеймс закатал руках своей механической руки, ладонь которой засветилась голубоватым светом. – Эй! – Хантер попыталась одернуть ногу. – Только не пальни в меня! Я просто порезалась, не стоит ее из-за этого ампутировать…

– Действительно, – подтвердил мужчина, осмотрев ступню в тусклом свечении. – Это всего лишь острый камешек. Порез не глубокий, но ранку нужно будет обработать, – он отшвырнул в сторону маленького проказника треугольной формы, впившегося в тонкую подошву, и аккуратно надел сланец обратно. А после, словно через силу, добавил: – Прости.

– За что?

– За все то, что ты перечислила. Я виноват, правда, но не в том, что любил тебя в той жизни и люблю сейчас. А в том, что забыл, что те воспоминания живы лишь в моей памяти. Мне стоило догадаться, что ты не сможешь восприни…

Не успел он договорить, как Хантер вскочила перед ним на колени и поцеловала в губы, заставив мужчину заткнуться и растеряться.

– Ты впервые сказал, что любишь меня… – прошептала она, остановив поцелуй.

– Люблю и именно тебя, – сделал акцент на этой фразе. – Сейчас. Такую, какая ты есть.

Девушка вновь поцеловала его, намного страстнее, ничего при этом не ответив. Но Джеймс и не ждал, он усвоил урок, преподанный ему Хантер о том, что для нее это новые отношения, совсем недавно начавшиеся. И если он был уверен в своих чувствах, проверенных годами, на все возможные проценты, то ей было еще рано об этом думать.

Затем Хантер опять прервала поцелуй, чтобы прошептать еще кое-что:

– Я тоже люблю тебя.

После этого она резко оторвала свое мягкое место от земли, вскочив на колени. Сбросила с себя сланцы и на четвереньках подползла вплотную к Джеймсу, сидевшему на корточках. Толкнула его одной ладонью в грудь, усадив теперь уже его на песок. Мелкие шершавые камни впивались ей в коленки, но девушка не собиралась сдаваться: она нависла над телохранителем, медленно забираясь наверх. Она смотрела на мужчину сверху вниз, попутно развязывая тонкую шнуровку на лифе своего купальника. Джеймс был совсем не против, добровольно опустившись всем телом на песок, давая Хантер удобно разместиться поверх себя.

Когда голубой клочок ткани медленно сполз по ее телу вниз, Джеймс, не произнеся ни слова, принялся водить пальцами по ее холодным бедрам, затем по рельефным ребрам и, наконец, по мягкой, но упругой груди. Тогда Хантер неуклюже опустила руки, стараясь не сгибаться всем корпусом, и запустила свои пальцы в шорты мужчины, выпустив наружу уже набухший отвердевший член. Потом она быстро, одной рукой, стащила с себя трусики купальника и приступила к делу.

Девушка обеими ладонями уперлась в грудь Джеймса, слегка согнула пальцы и впилась ногтями в тонкую ткань, словно желая продрать его футболку насквозь, чтобы только добраться до теплой кожи. Она постепенно набирала темп и скорость, опираясь на его грудную клетку в этой скачке. Мужчина в свою очередь все крепче сжимал человеческой рукой ее аппетитные места: жадно хватаясь то за бедро, то за грудь.

Постепенно шум воды был заглушен громкими стонами Хантер и тихим пыхтением Джеймса. Повезло, что в этой части пляжа уже никого не оказалось. Хотя, если б кто-то и находился сейчас здесь, они бы вряд ли его заметили, настолько погрузились в процесс.

Зудящие от множественных царапин коленки болели все сильнее с каждым движением, натираясь о грубый песок. Но даже это не могло сейчас остановить Хантер, вжившуюся в роль наездницы. Она могла бы двигаться так всю ночь, возможно целые сутки, вечность… Невзирая на то, что позже ее коленки превратятся в стертое, будто бы наждачной бумагой, мясо.

И пусть сейчас девушку не заботила собственная боль, но только не Джеймса: он убрал ее руки со своей груди, резко стащил с плеч футболку и швырнул ее на песок. Затем опустил туда Хантер, спиной на ткань, и теперь уже сам забрался сверху, продолжив заниматься любовью в привычной для себя ведущей роли.

***

Небо уже потихоньку начало становиться розовым, а воздух вокруг сырым и холодным. Хантер всем телом прижималась к своему телохранителю, лежавшему на песке рядом, желая хоть как-то согреться.

– Расскажи мне о ней, – спокойно и очень тихо попросила девушка.

Для нее действительно восходил новый день. Выговорившись, ее больше не тревожили ревнивые мысли о той другой Хантер. Глупая проблема исчезла сама собой, точно также нелепо, как и появилась.

– Ты уверена?.. – настороженно переспросил Джеймс.

– Да. Расскажи мне о ней как о своей бывшей погибшей жене, словно не обо мне, – Хантер нашла корень всей проблемы и элементарное решение, как ее побороть.– Вы долго были вместе?

– Больше восьми лет. Скоро было бы девять.

– Какая я… она через восемь лет?

– Красивая, прямо как ты.

– Почему вы пробыли вместе так долго? – задала она свой следующий вопрос. – Вы же совсем разные.

– Не знаю, – Джеймс искренне не нашел ответа на этот вопрос, хотя задавал его самому себя бесчисленное количество раз. – Она любила меня.

– Это понятно, но почему?..

– Наверное, она принимала меня таким, какой я есть. Как бы это наивно не звучало. Хантер знала, что я мог задержаться и придется выбросить ужин, а свечи затушить на другой раз. Она понимала, что я и вовсе мог не прийти, и тогда ложилась спать одна. Она знала, что меня могут убить, но и то, что я никогда не брошу свою работу.

– Почему? Зачем ей было нужно все это? Подобное наверняка сильно расстраивало, – посудила по себе Хантер.

– Потому что знала, что другим я никогда не стану, даже ради нее.

– Замечательная, наверное, была девушка…

– Да, – подтвердил мужчина. – Она делала вид, что все хорошо, но иногда я ловил блеск в ее глазах после слез, а затем сам делал вид, что не замечаю их.

Хантер молчала, еще сильнее прижавшись к Джеймсу, и уткнувшись носом в его грудь. А он продолжил:

– Ради нее я старался уберечь себя от опасностей еще сильнее, только бы не сделать ей больно. А оказывается, что должен был оберегать тебя…

– Ее, – поправила девушка.

– Да. Прости. Ее.