Шрифт:
Закладка:
Словно под действием сильного допинга, я просидел у компьютера всю ночь и следующий день до обеда, отрывая свою расплющенную задницу от стула только для того, чтобы всыпать корма в собачью миску и один раз выгулять псину во дворе. А затем, совершенно обессиленный, измочаленный, выжатый до последней капли, но все еще счастливый, замертво рухнул на диван. Последнее, что я почувствовал, радостно проваливаясь в гостеприимно разверзшуюся подо мной бездну, – тепло, исходящее от моей псины, привычно расположившейся у меня под животом, где-то в районе солнечного сплетения.
И как же хорошо и уютно мне было на дне этого сухого, устланного ватой колодца, что я бы его никогда по своей воле не покинул и не променял на изматывающую маету, зорко стерегущую меня на поверхности, если б откуда-то сверху не раздался громкий лай моей собаки! Такой внезапный, пронзительный и отчаянный, что я вскочил, не успев еще как следует проснуться. А когда открыл глаза, увидел… Гандзю! Она сидела рядом со мной, на том самом месте, которое обычно занимает Псина, и смотрела на меня с тем же неподражаемым выражением, с каким она обычно разглядывала мыльные потеки и волосы, оставленные мной или Славкой в ванне, прежде чем, обозвав нас грязными свиньями, обдать ее горячей водой из лейки душа.
– Привет! – помотал я для верности головой. – Надеюсь, это приятный кошмар?
– Сам ты кошмар! – невозмутимо отозвалась Гандзя. – И собака у тебя кошмарная. Скажи ей, чтоб не гавкала.
– Собака! – Нарочито строго посмотрел я на свою Псину и предпринял заранее обреченную на неудачу попытку скопировать неповторимый Гандзин выговор. – Не гавкай!
Псина, тихо тявкнув еще разок, обиженно поднялась и гордо, как оскорблённая в лучших чувствах жена, ушла куда-то в дальний угол, отчего меня сразу же начали мучить угрызения совести.
А тут еще Гандзя заметила на диване пустой пакетик от куриных шашлычков, которыми мы с Псиной баловались перед сном.
– Не удивлюсь, если ты это ешь! – заявила она и ехидно поинтересовалась. – И где ты только такую шавку взял?
– Ну не в Лондоне точно, – проворчал я.
– А я и не из Лондона, – ничуть не оскорбилась Гандзя, – я уже полгода как в Москве!
– Что, не понравилось на чужбине? – я втянул ноздрями воздух, уловив исходящий от Гандзи мучительно знакомый запах. Возможно, единственный, который я бы не спутал ни с каким другим – Настиных духов.
– Нет, в Лондоне мне понравилось, – серьезно ответила Гандзя, – просто обстоятельства изменились. Чтоб ты, Сапрыкин, знал…
Гандзя явно настроилась на долгое и подробное повествование, но я ее перебил:
– Слушай, как называются твои духи?
– Агент-провокатор, – быстро перестроилась на новую тему Ганзя. – Правда, классные?..
– Как-как?
– Агент-провокатор, – терпеливо повторила Гандзя и стала мне методично вдалбливать, как учительница второгоднику, чем ей понравился этот аромат, а также где и за сколько она его купила.
Я терпеливо ее выслушал, сам себе удивляясь. Ведь в прежние времена, когда Гандзя была то ли моей жиличкой, то ли любовницей (а вернее, и тем, и другим сразу) это давалось мне с трудом.
Столь же терпеливо я ее рассматривал. А Гандзя изменилась, приобрела, так сказать, европейский лоск, но, как всегда, с перебором. И в этом вся Гандзина натура, ни в чем не знающая меры. Серый и наверняка дорогой брючный костюм на ее пышных формах выглядел как-то неуместно, куда больше ей пошел бы какой-нибудь прикид китайского производства с дешевой барахолки. Примерно то же можно было сказать и о ее макияже в скромных пастельных тонах, оставлявшем впечатление, что Гандзя просто не успела накраситься. Зато короткая шубка из песца, которую она не потрудилась снять, а только расстегнула, смотрелась на ней вполне органично.
– Значит, ты в Москве уже полгода? – не без труда вклинился я в поток Гандзиных словоизлияний. – Бросила, что ли, своего британца?
– Ну-у-у!.. – Гандзя закатила свои малороссийские очи. – Мы просто не сошлись с ним характером… К тому же он был такой жмот!..
– Неужели? – усомнился я. – А по твоему виду и не скажешь…
– Рада, что ты заметил, – Гандзя нежно погладила воротник своей шубки. – Только Уолтер тут не при чем. Я сама всего добилась.
– Это как? – я всерьез заинтересовался и даже принял полусидячее положение.
– Это так, что я теперь деловая женщина, – важно ответствовала Гандзя, чем еще больше меня заинтриговала. Хотя, казалось бы, куда уж дальше.
– А, по-моему, ты всегда была деловая, –заметил я, припомнив Гандзины попытки обосноваться на моей территории на правах законной супруги.
–Так, а шо мне оставалось делать? – Гандзя распахнула свою шубейку, в которой ей было жарковато, высвободив новую волну Настиного запаха, вызывающего у меня приступы тоски. – Как бедной девушке мне приходилось постоянно бороться за свое счастье. Хотя и сейчас тоже приходится, но и счастье уже другое, Петька, понимаешь, другое! Более масштабное!
То, как Гандзя произнесла последнюю фразу, заставило меня посмотреть на неё внимательнее. Похоже, девушка наших со Славкой неприхотливых грёз привезла с берегов Темзы не только новые духи, но и какие-то пока не очень понятные мне идеи. Что лишний раз доказывает: за границу наших людей выпускать противопоказано, сие ещё на декабристах проверено.
Тем временем Гандзя бросила короткий взгляд на плотно прикрытую дверь и приняла заговорщицкий вид:
– Слушай сюда, Петька! Можно хорошо заработать, а заодно улучшить жилищные условия. При этом ничего особенного от тебя не потребуется.
– Очень интересно! – я заворочался на продавленном в том числе с Гандзиным же участием лежбище.
– Дело в том, что, – Гандзя взяла многозначительную паузу, – я представляю одну крупную строительную компанию! Которая со дня на день начинает строительство жилого комплекса. Догадайся где?
– Ну и где? – мне надоело угождать Гандзе. Я и так ее достаточно потешил.
– Да здесь, рядом с твоим домом, Сапрыкин!
– Если ты имеешь в виду выселенную пятиэтажку, – начал я было лениво соображать, и эта идея мне сразу не понравилась.
– Вот-вот, ты соображаешь в правильном направлении, –похвалила меня Гандзя.
– Допустим, – нахмурился, – только где там ваш комплекс встанет?
– Ты забываешь про старый сарай и пустырь рядом! – Гандзя просто сияла.
– Какой еще сарай? – На самом деле я уже понял, что Гандзя имеет в виду нашу с Псиной любимую конюшню. – А ты хотя бы в курсе, что этот сарай является памятником архитектуры?
На что Гандзя продемонстрировала знание вопроса, которого я от нее не ожидал:
– Ну, во-первых, в новый перечень памятников он не попал. А во-вторых, он в аварийном состоянии.
С этими словами Гандзя вспорхнула
