певице в Библе говорит о том, что «профессиональные работники развлекательного жанра» (в данном случае в качестве рабыни. — Ред.) переносили слова и музыку из одной страны в другую в местах, которые мы рассматриваем. Бродячие певцы и сказители знакомы нам по Гомеру. Текст Унуамона тем не менее прямо гласит, что у финикийского правителя при его дворе была египетская певица[25].

На следующее утро правитель прибыл со своей охраной к филистимлянам, чтобы выяснить их намерения. Те открыто заявили, что хотят свести счеты с Унуамоном. Правитель Библа отказался арестовывать посланца Амона, но он напомнил филистимлянм, что то, чем они занимаются в открытом море, — это их дело. И с этим правитель отправил Унуамона в плавание. Ветер пригнал его корабли к берегу Алашии (Кипра), где местные жители хотели убить его. Но Унуамон обратился к правительнице города, вначале воздав ей хвалу, обратившись к ее окружению: «Нет ли среди вас кого-нибудь, кто понимает египетский?» Один из них ответил: «Я понимаю этот язык». Тогда Унуамон заявил, что только страна Алашия (Кипр) знаменита тем, что хранит справедливость, тогда как вокруг совершается несправедливость. Он высказал свою жалобу на тех жителей острова, которые хотели его убить, и правительница начала ему любезно отвечать, а затем успокоила своих людей. Далее, покинув земли Алашии, Унуамон, преодолев бури и ветры, достиг Таниса в дельте Нила. Там его уже ожидала часть его кораблей с лесом (остальные погибли или были захвачены филистимлянами). От Таниса Унуамон поднялся до Фив, где верховный жрец Амона сказал, что уцелевшего при транспортировке леса достаточно для обновления барки Амона. Унуамон был награжден рабами и должностью.

Мы уже обращали внимание на то, что литература Среднего Египта включала 1) тему скитаний героя (Синухе), который в конце концов возвращается домой; и 2) тему моряка, потерпевшего кораблекрушение, который возвращается домой после удивительного приключения на волшебном острове в Красном море. В Унуамоне эти две темы сливаются с переносом сцены действия в Восточное Средиземноморье. Эти египетские литературные разработки предвосхищают Одиссею. Развлекательный характер Одиссеи — это кульминация тенденции, которую до сих пор мы могли проследить лишь в Египте: письменная литература ради удовольствия. Унуамон и Одиссей — люди, путь которых изобилует огорчительными препятствиями, плавают в Восточном Средиземноморье, тоскуя по своей земле годами. Счастливым концом Унуамона должно быть nostos, точно так же, как и у Синухе, моряка, потерпевшего кораблекрушение, и у Одиссея. По объему, форме и художественности «Злоключения Унуамона» и Одиссея, конечно, располагаются на разных полюсах; одна вещь создана в сжатых прозаических традициях египетских историй, а другая — длинный эпос, написанный гекзаметром. Одна — сравнительно незначительное сочинение, другая — шедевр мировой литературы. Но неблагоприятное сравнение здесь бесполезно. Мы не должны упускать из виду тот факт, что, как бы ни была скромна эта история, «Злоключения Унуамона» были предтечей для Одиссеи Гомера.

Среди остальных литературных сочинений Египта выделим рукопись XII в. до н. э., рассказывающую о соперничестве Гора и Сета за наследование божественного права на царствование после Осириса. История весьма вульгарна и описывает пантеон богов, ведущий себя так, что по понятиям современного человека не вяжется с божественностью. Но нынешний студент не должен совершать ошибку, считая, что древние жители Востока испытывали затруднения в примирении понятия божественности с поведением, включающим в себя кляузничество, взяточничество, недостойные насмешки и гомосексуальный балаган. Богам приписываются грубые слабости не только в египетских, вавилонских, угаритских и хеттских текстах, но и даже в гомеровском эпосе.

Гор, сын Осириса, приравнивается с силам добра; Сет, брат Осириса, символизирует силы зла. После всевозможных состязаний, испытаний и судебных разбирательств Гор одерживает верх и вступает в божественное наследование Осирису. (Каждый исторический фараон утверждал, что является инкарнацией Гора)[26].

Некоторые замечания, вставленные в текст, вызывают интерес. Когда боги обмениваются письмами, обычно в роли писца выступает Тот. В самом деле, будучи далеко не всезнающими, боги столь же невежественны, как и смертные люди, и их постоянно дурачат из-за их невежества. Более того, боги безграмотны, за исключением божественных писцов, из которых по имени мы знаем только Тота.

Для того чтобы заставить Сета признать, что Гор должен наследовать место своего отца, Исида является Сету в облике красивой молодой женщины, и тот в нее влюбляется. Она сочиняет историю о том, что ее муж, пастух, умер, а сейчас какой-то чужой человек хочет отобрать их стада скота. Сет ответил: «Нежели эти стада надо отдавать постороннему человеку, когда есть сын отца этой семьи?» При этом Исида превратилась в птицу, улетела и уселась на ветке дерева и сказала ему: «Плачь о себе. Это твой рот произнес эти слова; ты сам так рассудил. Что тебе еще надо?» Так Сет был вынужден через уловку защищать притязания своего оппонента Гора, сына Осириса. Эта уловка — представление проблемы таким образом, чтобы человек стал осуждать сам себя, знакома по 2 Цар., 12: 7, где пророк Нафан ставит Давида в положение, в котором может сказать ему: «Ты тот человек», заслуживающий смертного приговора, который Давид вынес выдуманному Нафаном персонажу.

Одним из странных инцидентов в этой истории является оскорбление, которое Исида наносит своему сыну Гору, за что тот отрезает ей голову и превращает в безголовую кварцевую статую. Исследователи подозревают, что этот инцидент — этиологический, — объясняя естественную скальную породу, похожую на безголовую женщину. В любом случае нам следует сравнить с этим наказание жены Лота, которая превратилась в «соляной столп» (Быт., 19: 26).

Тема соперничества Гора и Сета (за божественное наследование) — центральный мотив в значительно более древних литературных произведениях: «Энума Элиш» в Вавилонии, Цикле о Ваале и Анат в Угарите, хеттском наследовании в мифе о небесах и «Теогонии» Гесиода. Тема была настолько фундаментальной, что строгий монотеизм был вынужден уступить. Отсюда: «Кто как ты, Господи, между Богами?» (Исх., 15: 11).

Международный характер восточносредиземноморской культуры отражен внедрением ханаанских богов в египетский пантеон в имперский период (естественно — после гиксосов. — Ред.). В соперничестве Гора и Сета появляются Астарта и Анат. Астарта и ханаанский бог моря Ям — главные действующие лица в еще одном позднем египетском тексте, возможно датирующемся началом XIX династии в последние годы XIV столетия до н. э.

Контакты между Египтом и остальной частью Восточного Средиземноморья были столь многочисленны и прочны, что литературное влияние овеянной временем египетской культуры должно было быть могучим в отношении других этнических групп этого региона. Стиль еврейской повествовательной прозы во многом обязан Египту. Говоря о существе проблемы, мы отметили связи между Египтом, с одной стороны, и греческой и