одной стороны, хотелось пожалеть несчастных, с другой — ничего, кроме отвращения, они не вызывали. У знакомых Дженни желание было одно: сбежать. Клиентки же клиники «К прекрасной себе» всеми силами стремились к заключению в этом про́клятом месте.

В углу стоял еще один шкаф, наподобие тех, что были в «Сосновом крае». В них хранились разного рода микстуры, предназначенные для усмирения слишком шумных и непокорных пациентов. Открыть замок не удалось, и Дженни переключилась на старинный платяной шкаф. Тот был битком набит разнообразными нарядами, свисающими с единственной поперечной перекладины. Пахло духом дешевой распродажи, к которому примешивался слабый аромат лаванды. Точно такой же запах витал в доме бабушки. Дженни сделала снимок. Ничего криминального; просто странно видеть подобное барахло в кабинете, где стоят хромированные шкафы с аккуратными папочками.

Она подергала ящики стола. Заперто. Достала заветную скрепку и вставила ее в замок. Ничего не вышло: скрепка погнулась. Наверняка там лежит разная документация; между прочим, в «Сосновом крае» бесследно исчезли истории болезни нескольких сотен пациентов. Больше в кабинете искать было нечего, и Дженни смирилась с мыслью, что придется заглянуть сюда следующей ночью, прихватив более серьезные инструменты. Кто бы мог подумать, что в клинике красоты столь трепетно относятся к безопасности…

Дженни остановилась перед дверями бывшей комнаты отдыха, и ее сердце пропустило удар. Такое впечатление, что на секунду остановилось кровообращение. Теперь здесь висела табличка: «Зона релаксации». Накатил страх. Скажи ей кто, что она будет замирать в испуге на каждом шагу, — рассмеялась бы такому человеку в лицо. Толкнув трясущейся рукой дверь, Дженни заглянула в темную пасть комнаты и машинально полезла за табакеркой. Нащупав холодную банку, слегка успокоилась. Табачный дым тогда висел здесь, словно облако, — противоположная стена полностью скрывалась за сизой завесой.

Сейчас курить не стоит — наверняка сработает система противопожарной безопасности. Не видно было ни зги, однако Дженни прекрасно помнила, где стояли прожженные пеплом от сигарет разномастные кресла. Могла указать, где находились маленькие металлические столики, за которыми посетители встречались со своими почти не узнаваемыми родственниками. Она глянула на окна, и ее сердце сжалось. Солнечного света сюда в свое время почти не попадало, и в комнате было так же темно, как и на душе.

Дженни медленно обвела взглядом помещение, отметив неровности на стене — там, где снесли стеклянную перегородку, за которой находился сестринский пост. Да, за ними наблюдали, как за животными в клетках зоопарка. Вот и знакомая вмятинка на стене: посторонний человек даже внимания на нее не обратит, однако именно сюда угодил кирпич, который один из пациентов швырнул в товарища по несчастью. Слава богу, промазал. Зато сломанным бильярдным кием попал точно в цель. Конечно, кровавые пятна давным-давно отчистили.

Она на миг прикрыла глаза, прислушиваясь к звучащему в голове стуку побитых костяшек «Эрудита», лежавших в бархатном мешочке, и бормотанию странной разношерстной публики, которая стала ее семьей на долгие годы. Лучшим из всех был Дэнни. Только его улыбка и могла вывести Дженни из беспросветной тоски. Иногда она ему верила: за стенами комнаты отдыха, за забором «Соснового края» есть другой мир. Дэнни поддерживал в ней желание жить.

Дженни сфотографировала тоненькую трещину в центре потолка и вмятину на стене. Разумеется, подобных дефектов недостаточно, чтобы закрыть клинику, однако надо же с чего-то начать. В окно ударила ветка, хрипло закричала ворона. Дженни обвела видоискателем проходившую поверху галерею и вновь замерла, погрузившись в воспоминания о последней ночи «Соснового края». Смотрительница Доусон летит с галереи вниз головой и, падая точно на макушку, ломает шею. Раньше удавалось загнать эти жуткие видения вглубь — помогали водка и дешевое вино. Теперь Дженни была трезва как стеклышко, и давние события всплывали перед глазами с устрашающей четкостью.

Голову накрыл темный туман; сердце резануло приступом боли. Бросив камеру в рюкзак, Дженни выскочила наружу. Фонарик упал на пол. Не до фонарика… Если тотчас отсюда не выбраться — конец. На сегодня точно хватит.

Добежав до старой кладовки, она перевела дух, перелезла через грязный матрас и, прильнув к окошку, вгляделась в ночь. Спрыгнув на землю, услышала сквозь шелест дождя слабый крик. Вдали появилась фигура охранника, и Дженни бросилась бежать со всех ног. Прочь от лечебницы, прочь от гибких хвостов плюща, ползущих по кирпичным стенам, заплетающих еле видимые решетки подвальных окон…

Неделя вторая

32

— Такое чувство, будто голову сунули в тостер, — простонала Кэролайн, схватившись за виски.

— Это все таблетки, — посетовала Вики, нежно погладив подругу по спине. — Снотворное, которое заставляет тебя спать, пилюли, от которых скачешь, как Зибеди[12]… То и дело прислушиваюсь — не гремят ли они в желудке. А вот Одри спит и видит, как бы получить еще один витаминный укольчик.

Одри отхлебнула воды, полуприкрыв сонные глаза, словно черепаха, впадающая в спячку.

Эми приложила ладонь к животу, который сегодня утром вновь изъявил желание немедленно освободиться от своего содержимого. Теперь ее мучили болезненные спазмы. Вечерок накануне был тот еще. Одно радует: удалось пропустить ежедневный сеанс жутких инъекций.

— Как твои губы, Вики? — поинтересовалась она.

Обычно тонкие губы напарницы по программе сегодня были красными и опухшими, и Вики стыдливо прикрыла рот ладонью.

— Так заметно?

— Ничуть, — солгала Эми.

— Могло быть хуже. Хорошо, что я не додумалась вколоть бычий коллаген себе в башку.

Вики покосилась на Кэролайн, и та закатила глаза.

— Это новое средство из Америки. Тина говорит, что нам всем предстоит подобная процедура.

— Наверное, она первая подопытная? — Вики хмыкнула. — Что ж, подождем, когда она начнет мычать. Вот тогда и посмеемся!

Дверь столовой распахнулась, и в комнату четким шагом вошла доктор Кавендиш в сопровождении ассистенток.

— Поздравляю вас со второй неделей пребывания в клинике, уважаемые дамы! Как наши дела? Готовы к взвешиванию? Я уверена — результаты меня порадуют.

Ее энтузиазм совсем не вписывался в атмосферу всеобщего уныния — словно в маленький ночничок вкрутили лампочку на сто ватт. Участницы программы зашевелились, пытаясь проникнуться бодростью доктора. Та сегодня красовалась в ладно сидящем кремовом костюме с розовыми присборенными манжетами и воротничком-стойкой. Аромат ее тяжелых духов повис в воздухе, и желудок Эми снова сжался.

— Эми, по традиции начнем с вас? На прошлой неделе вы оказались самой храброй.

Вопрос был риторическим. Выдавив улыбку, Эми поднялась из-за стола. Она и без взвешивания знала, что сбросила вес: бедра больше не терлись друг о друга, а эластичные трусики уже не врезались глубоко в кожу. Гейнор шлепнула ее по пояснице, словно породистую корову,