Как только Дженн вешает трубку, Нора выхватывает телефон у меня из рук, прежде чем я успеваю запомнить номер.

— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает она с фальшивой улыбкой. — Александра в безопасности и здорова, и просто рада, что смогла помочь нам воссоединиться.

В этот момент официант возвращается с нашими заказами, что приносит облегчение. Мне нужна минута, чтобы обдумать, как я собираюсь провести остаток этого вечера с ней.

Как только мы снова остаемся одни, она начинает есть, не глядя на меня, и этот холод все еще скрывает нас. Я дрожу и ковыряюсь в своей тарелке, хотя у меня нет настоящего аппетита, о котором можно было бы говорить.

— И так, как дела в школе?

Это не случайный вопрос обеспокоенной матери, а острый вопрос амбициозного инвестора.

— Все в порядке. — Затем, взглянув на нее, я спрашиваю: — Что бы ты сделала, если бы я не приняла приглашение поехать в Ангелвью?

Она игнорирует меня и вместо этого говорит: — Знаешь, важно поддерживать свои оценки.

— Я знаю. Почему ты не приехала ко мне, когда я была в Джорджии?

— Какой твой любимый предмет?

— История.

Когда ее не преподаёт парень, от которого я забеременела.

— Как долго ты планируешь держать Дженн в плену?

— Мистер Уоллес все еще преподает химию? Он был одним из любимчиков твоего отца и…

— Ты просто собираешься не отвечать на мои вопросы весь вечер? — огрызаюсь я, теряя остатки терпения.

Она смотрит на меня, в ее взгляде ясно читается раздражение.

— Ты собираешься продолжать задавать мне глупые вопросы, на которые тебе не положено знать ответы?

— Я думаю, что это мое дело, — возражаю я, — учитывая, как ты манипулировала всей моей жизнью, чтобы привести меня сюда и удержать здесь.

— Ты молода и ещё незрела, — легкомысленно говорит она. — Ты не понимаешь всего, что я для тебя сделала, но когда-нибудь поймешь. А пока мне просто нужно, чтобы ты была хорошей девочкой и делала то, что тебе говорят. Я не хочу наказывать тебя, но я это сделаю, если ты вынудишь меня.

Мысль о наказании от рук Норы ужасает. Эта сучка сумасшедшая, и если она сможет удержать свою сестру накачивая ее наркотиками, чтобы она была послушной и податливой, кто знает, что она была бы готова сделать со мной.

— Я не твоя марионетка, — огрызаюсь я, маленькая часть меня все еще хочет восстать против нее, несмотря на знание потенциальной опасности. — Я твоя дочь.

Она встречает мой пристальный взгляд в упор.

— Марионетка для меня полезнее.

Ее слова обжигают, хотя и не должны были. Мне должно быть все равно, что она думает, и все же я чувствую, что она только что дала мне пощечину.

После этого я замолкаю, наклоняю голову и притворяюсь, что сосредоточена на своей тарелке, чтобы она не видела, что мне больно. Остальная часть нашей трапезы мучительна.

Я проглатываю столько еды, сколько могу, просто чтобы не разозлить ее, но когда официант возвращается, чтобы осторожно спросить, хотим ли мы десерт, я быстро говорю ему — Нет.

Он протягивает Норе чек, и мне не терпится встать и уйти, когда она расплачивается двумя хрустящими стодолларовыми купюрами.

Как только официант снова уходить, мне не терпится убраться оттуда к чертовой матери.

Однако, прежде чем я успеваю встать, Нора шокирует меня, говоря: — Я хочу, чтобы это было обычным явлением.

Я замираю, мое сердце колотится от страха.

— Что ты имеешь в виду?

Она улыбается, и на мгновение она выглядит почти безмятежной. Почти как мать в том биографическом фильме, который я смотрела на втором курсе в драматическом классе, до того, как она набросилась на своего ребенка с проволочной веревкой.

— Мы будем ужинать вместе каждое второе воскресенье с этого момента и до конца учебного года, — объявляет Нора.

А вот и веревка.

— Зачем? — выпаливаю я, прежде чем успеваю остановиться.

Теперь выражение ее лица такое фальшивое, такое ядовитое, что мне тошно смотреть на нее.

— Я просто хочу не отставать от своей малышки, — говорит она.

И я просто хочу подтолкнуть ее к правде.

— Врешь, — плюю я, поднимаясь на ноги. — Ты можешь заставить меня встретиться с тобой, Нора, но не веди себя так, как будто я глупая.

Ее улыбка исчезает.

— Отлично. Я не буду вешать тебе лапшу на уши. В обмен ты будешь делать то, что я тебе скажу, без жалоб.

— Я встречусь с тобой за ужином…

— Не только это, — перебивает она, растягивая последнее слово, как истинный социопат.

— Что еще? — стискиваю я зубы.

Она медленно встает и скрещивает руки на груди.

— Держись подальше от Сэйнта Анжелла, — говорит она.

Дженн выдвинула то же самое требование ко мне, и посмотрите, чем это обернулось.

— Это гораздо легче сказать, чем сделать, — рычу я.

— Я уверена, что ты найдешь способ избегать его. Поверь мне, это к лучшему.

С ней я на пределе своих возможностей. Развернувшись, я начинаю уходить.

— Увидимся через две недели, милая, — кричит Нора позади меня. — И помни, что я сказала, потому что было бы обидно, если бы его новые жилищные условия снова превратились в прах.

Я вздрагиваю, но не оборачиваюсь. Я боюсь, что сделаю что-нибудь действительно глупое, если не уберусь от нее прямо сейчас.

К тому времени, когда я возвращаюсь в кампус и в свое общежитие, я мысленно отключаюсь. Я ничего так не хочу, как лечь в постель и закончить этот гребаный день.

— Мэл?

Я останавливаюсь как вкопанная и быстро оборачиваюсь, чтобы увидеть Лони, стоящую прямо за своей дверью в коридоре, ее плечо прижато к дверному косяку. Мой желудок дико трепещет, и я облизываю внезапно пересохшие губы, прежде чем одарить ее осторожной улыбкой.

— Эй, что случилось?

Она выглядит нервной и немного застенчивой, и это, в свою очередь, заставляет меня нервничать. Я задерживаю дыхание, ожидая ее ответа.

— Может быть, ты хочешь посмотреть фильм? И мы сможем поговорить?

Надежда пульсирует в моей груди, прорываясь к сердцу, но я стараюсь не показывать ей, как я взволнована при одной мысли о том, что она хочет побыть вместе.

— Это было бы… действительно здорово. Просто позволь мне быстро переодеться, хорошо?

Она кивает, ее губы растягиваются в легкой усмешке.

— Звучит неплохо. Я пойду поищу что-нибудь банальное на Netflix.

Я смотрю, как она проскальзывает обратно в свою комнату, прежде чем повернуться и поспешить ко мне.

Слава Богу. Я уже начала беспокоиться, что она полностью откажется от меня, ведь кроме Джеймса — лучшего друга, который у меня когда-либо был,