– Чегой-то «как груша», если с яблони?

– Разуйте старику глаза, на яблоне она!

– У Прохорова дома на яблоне!

– Ну тады, аки яблочко червивое, – не стал спорить с общественностью дед, а у меня заломило виски от этого балагана.

Я вздохнула. Ясно как божий день – помогать мне они не станут. Но и мешать не осмелятся. У меня же «волосья» красные, и сама я вся такая страшная и ужасная. Ей-Богу, могла бы их заколдовать, уже всей деревней бы упрыгали в ближайшее болото (а оно не слишком далеко и весьма обширно) ловить комаров и метать икру. Вместе с козлом. Он пошел бы первым.

Ладно. Удивительно, но именно эта «неприятность» меня как-то… встряхнула что ли? Такое ощущение, что с того самого момента, когда на меня напали бандиты в «Бычьем глазе», я жила будто в полсилы и практически не могла соображать. Теперь же будто свет в голове зажегся – я ведьма. Я могущественная ведьма. Временами. Но не суть. Я, ростом меньше даже маховой сажени, умудрилась напугать до икоты целую деревню. Ровным счетом ничего для этого не делая, одними волосами. Меня боятся, и я действительно кое-что могу!

Неужто не справлюсь с одним обнаглевшим козлом?!

– Ладно, – повторила я уже вслух. – Ладно.

Пусть мне нельзя (да и не получится) колдовать по-настоящему. Но телекинез-то всегда при мне. Я поудобнее умостилась на ветке, опершись спиной о ствол и потерла кисти рук, разминая.

Начнем с козла-гада Борьки. Его я легким пассом, не мудрствуя лукаво, закинула на ближайшую крышу. Тяжеловато, конечно, едва не надорвалась, ведь с помощью телекинеза нельзя поднять вес больший, чем можешь осилить чисто физически, ручками. Но оно того стоило. Этот прохвост должен ощутить на своей шкуре, что такое оказаться в ловушке. Прохвост ощутил. Вылупил глаза, растопырил ноги и выдал пронзительное:

– Ме-э-э-э-э!

– Поделом! – коротко огрызнулась я.

Улица приглушенно ахнула. Погодите, поганцы неотзывчивые! Сейчас вот только придумаю, как отсюда слезть без серьезных травм и ушибов, еще не так ахнете.

Можно было бы, конечно, прилевитировать сюда какую-нибудь палку покрепче, уцепиться за нее и плавно спустить саму себя на землю, но даже с помощью телекинеза я не смогу долго удерживать свой вес – силы кончатся, и шваркнусь я оземь вместе с той самой палкой. Я подперла щеку рукой и призадумалась. Да уж, высоко сижу – далеко гляжу. С моего насеста были видны и огороды, и дворы за не слишком высокими заборами. В одном из них притулилась телега, доверху груженная сеном. Ну что ж, это займет некоторое время, но другой способ что-то на ум не идет. Несколько магических пассов – засов на воротах отъехал в сторону, а телега, вздыбив оглобли, неспешно поехала к облюбованной мной яблоне, меланхолично поскрипывая на ходу. Ну что тут скажешь, ехала она дольше, чем я спускалась.

Снять козла меня упрашивали долго, но я так и не согласилась. Зато неожиданно обнаружилось, что меня вполне успешно можно задействовать на общественно-полезных работах. Для начала я наколола дров. Не слишком много – быстро устали руки, но одинокая бабка-божий одуванчик была рада и этому. В другом доме я прополола грядки и вымела двор. В третьем – впрок натаскала воды из колодца. В четвертом – прочистила дымоход и… неожиданно втянулась, пропахав, как ломовая лошадь, до самого вечера. В перерывах меня подкармливали, я с удовольствием ела за троих. Запоздало вспомнила о несчастной, праздно шатающейся за околицей Золотке. Ее по моей просьбе пригнала местная ребятня. Кобыла выела всю растительность вокруг деревеньки и чувствовала себя замечательно. Заночевать удалось у той же бабки. А поутру в дорогу мне нагрузили столько еды, что заплечный мешок едва удалось закинуть на спину. Я немного подумала и приторочила его к седлу, заподозрив, что под такой ношей долго не выживу.

Козла, кстати, на крыше уже не было. Сняли, поди, своими силами.

Глава 10

До замка графа было буквально рукой подать, поэтому в ворота они въехали, лишь слегка опоздав к обеду. На обед у всех были обширные планы, так что торопились путники изрядно.

Так уж получилось, что для полугномши все лошади на конюшне Эйвальда были велики, и влезть в седло она могла только предварительно на что-нибудь привстав. А спешивалась, смешно распластавшись и плавно съезжая по круглому широкому лошадиному боку. Так что Эйвальд быстро завел привычку подсаживать ее и помогать спускаться. Полугномша не сопротивлялась, ей была приятна такая галантность. Вот и сейчас, спеша поприветствовать дядюшку и поскорее сесть за стол, изобретатель поддержал неловко скатившуюся девушку и, не глядя, машинально, протянул руку и Лайн. Но та уже сама перекинула ногу и почти спрыгнула. Рука изобретателя ненароком легла на туго обтянутую дорожными штанами попку остроухой. Он не сразу понял, что именно произошло. Только лишь не нашарив протянутой в ответ ладони, обернулся и некоторое время недоуменно таращился на собственную руку в неположенном месте. Пифия тоже как-то странно застыла: одна нога в стремени, другая болтается в воздухе, глаза вытаращены, губы плотно сжаты. Поворачивалась она медленно.

Шлеп! Звонкая оплеуха моментально вывела гениального изобретателя из культурного шока. Пифия наконец спрыгнула на землю.

– Ты… это что?! – злобно прошипела она.

– А это он, наверное, все детали перед свадьбой решил проверить! – согнувшись пополам, хохотала полугномша. – Всегда лучше заранее знать, на что себя обрекаешь. Это же не шутки – это на всю жизнь!

– Ах, детали?! – разъяренной фурией заверещала полуэльфка.

Шлеп!

– Ах, на всю жизнь обрекаешь?!

Шлеп-шлеп-шлеп!

Рикнака уже не хохотала. Она зажала рот ладонями и тихонько похрюкивала, давясь смехом. Видимо, все-таки она не учла, что разгневанные и оскорбленные до глубины души девицы в один момент начисто лишаются чувства юмора и не могут адекватно реагировать на шутки. Особенно на глупые.

Изобретатель даже не сопротивлялся. Только отступал назад, беспомощно прикрывая от пощечин порозовевшие щеки.

– Ты что же это решил: если я тебе с усталости и от повышенной слабонервности глупостей с три короба нагородила, тебе теперь все можно?! Да я тебя в этом смысле срамном и на версту к себе не подпущу! И никакой женитьбы ты не дождешься! Еще чего не хватало! Развратник недобитый!

– Почему недобитый? – спросил почему-то у Рикнаки Эйвальд.

Та радостно пожала плечами:

– Может, она имела в виду, что тебя в детстве пороли мало?

– Я имела в виду, что сейчас его добью!

Угроза прозвучала так убедительно, что изобретатель попросту дал деру со двора в поисках убежища. Нашел он его в кабинете весьма озадаченного столь неожиданным визитом племянника графа де’Бруове. Однако к тому моменту, как дотошным дворецким были соблюдены все подобающие случаю приличия, поостывшая Авалайн и развеселая Рикнака уже его догнали. Эйвальд осуждающе покосился на пифию, но ничего не сказал и первым вошел в услужливо распахнутую перед его носом дверь. Впрочем, в кабинете они не задержались, очень скоро переместившись в трапезную. Граф де’Бруове был серьезен и суров и даже повел разговор о делах за послеобеденным чаем, чего делать не любил.

– Сам я уже отобедал, а вам сейчас накроют стол, – размеренно начал он. – Пока же предлагаю расположиться в этих креслах и выпить горячего чая. Как мне кажется, с дороги крепкий чай всегда уместен. Что касается твоего вопроса, Эйв, мой мальчик, то я с уверенностью могу сказать, что Лериетаны здесь нет и не было с самой зимы. Если точнее – с зимних каникул. Признаться, я не слишком хорошо понимаю, что вас сюда привело.

– Вот это, – Лайн незамедлительно выложила на белую скатерть круглого чайного столика замурзанный в дороге канделябр.

– Мы с его помощью поисковое заклинание запустили, – быстро пояснил изобретатель, узрев плохо скрытое недоумение на лице дядюшки.

– И оно привело вас сюда?

– Именно так. Признаться, это первая моя ошибка. Надо бы разобраться, почему она произошла и высчитать ее вероятность. Ну это так, на будущее…

– По какому критерию идет поиск?

– По остаточному следу ауры владельца.

– Тогда спешу тебя успокоить, мой дорогой мальчик. Тебе совсем не нужно ничего высчитывать.