Хантер немного помялся:

– Ты из-за меня плакала?

– Ага, рыдала всю ночь из-за того, что ты мой мини-бук посмотреть хотел, – съязвила я. – Отстань, правда.

– Тогда из-за чего? – Хантер сделал шаг вперед, и, чтобы не подпустить парня еще ближе, мне пришлось упереться руками в его грудь. – Вчера вечером, когда я уходил, ты была в нормальном состоянии. Что могло произойти ночью?

Можно было и промолчать, но мне, честно, даже интересно стало.

– Скажи, а по твоему мнению, почему я должна была рыдать?

– Ну как это, – Хантер легко коснулся моего локтя. – Ты узнала, что у меня есть девушка. Я же понимаю, как для вас, девчонок, это важно.

– А-а-а, не продолжай, – перебила я. – Думаешь, это был настолько сильный удар для меня, что я проплакала всю ночь?

Хантер хмуро кивнул.

– Не угадал. Давай, до свидания.

Я оттолкнула Хантера и прошла мимо. К счастью, удерживать меня он не стал, иначе бы нарвался на грубость.

На первые два занятия я не пошла. И моральное, и физическое состояние не пришло в норму даже после завтрака, так что, наскоро перекусив, я отправилась в комнату и прямо в мантии легла спать поверх покрывала. Угрызения совести, конечно, мучили – стипендия мне сейчас очень нужна, и прогул ее увеличению не способствует. Но я серьезно поговорила с собой и решила, что сон мне сейчас нужнее, а прогулы постараюсь отработать. К тому же первые две лекции проходили совместно с водниками, и Лисса пообещала, что поделится конспектами. Подруга радовалась, что у нее теперь новая мантия, и потому любила всех вокруг. Таматин еще не вернулся из лечебницы, и мы договорились с Лиссой на большой перемене его навестить.

Проснулась я отдохнувшая, посвежевшая и непохожая на пропойцу с опухшим лицом. Перед третьим занятием оставалось совсем немного свободного времени, я успела накраситься и сделать подобие укладки. Получилось неплохо, и даже мантия сейчас так сильно меня не угнетала.

Сегодня третьим предметом по расписанию была история. Обычно на историю я не ходила, так как занималась с проректором, но сегодня у меня не было настроения смотреть на невозмутимое лицо мсье Вирраса. Потому, направившись было по знакомому маршруту, я вдруг развернулась и отправилась совершенно в другую сторону – на лекцию по истории. Преподаватель, маленький старичок по имени Визирио Рисс, увидев меня на пороге, как-то странно хрюкнул:

– Студентка Тиррос, вы дверью не ошиблись?

В аудитории собрался уже весь поток, и мне не хотелось делать из своего появления представление. Потому я коротко ответила «нет» и прошла к своему месту на первом ряду. Обычно на всех занятиях рядом сидел Таматин, у которого я безбожно сдирала конспекты, но сейчас его место пустовало.

Мсье Рисс уступать не планировал:

– У вас же… э-э-э… дополнительные занятия, студентка.

Мсье Рисс был предупрежден проректором, что историю я пока посещать не буду, но это же не значит, что мне запрещено здесь появляться, верно?

– Их пока что отменили, – сухо пояснила я и демонстративно положила перед собой лист бумаги, готовая записывать.

– Ну что ж, – задумчиво протянул преподаватель. – Я надеюсь, что вам не придется потом отрабатывать прогул дополнительного занятия, Тиррос. У вас и так очень много отработок.

С задних рядов послышались смешки студентов. О количестве моих отработок уже ходили легенды. У Караката Риггола, например, я не отрабатывала время, назначенное проректором, а только лишь зарабатывала новые отработки. Не пробежала десять кругов? Плюс один штрафной день. Пробежала десять кругов не улыбаясь? Двадцать минут тебе на тренажерах.

Так что в ответ я лишь широко улыбнулась мсье Риссу и принялась листать учебник.

Лекция мне понравилась. Мсье Рисс рассказывал доступно, с подробностями, которых не найти в учебнике, а в процессе рассказа неожиданно задавал вопросы студентам, проверяя их внимательность. Это было похоже на тыканье палкой: задал вопрос, ага, шевелится, отлично, перейдем к следующему. В какой-то момент я забылась, и мы с преподавателем даже вступили в дискуссию насчет объективности причин вступления империи триста лет назад в союз с повстанцами соседнего государства. Это однозначно был мой любимый предмет, и очень жаль, что я не познакомилась с мсье Риссом в первый же день. Тогда, возможно, академия не стала бы для меня столь ненавистна.

После занятия я задержалась, и дискуссию мы с мсье Риссом продолжили. Плавно перешли к двухсотлетней войне, но в аудиторию заглянула Лисса. Несколько минут я делала вид, что не замечаю ее, увлеченно слушая преподавателя, но, когда тактичное покашливание подруги переросло в приступообразный кашель, мсье Рисс игнорировать его не смог:

– Ну что же, Тиррос, очень удивлен, что боевик демонстрирует такие познания в истории. Приятно, приятно удивлен. Вы теперь всегда будете ходить на мои занятия?

– Думаю, да.

– Очень рад, – действительно обрадовался преподаватель. – Надеюсь, со временем мы сможем даже заняться какой-то научной работой. Еще раз повторюсь – для боевиков редкость такие познания в истории.

Сверкая улыбкой, я покинула кабинет и подошла к Лиссе.

– Почему ты здесь? – удивленно смотрела на меня подруга.

– А где я должна быть?

– Мы договаривались к Таматину сходить, так я тебя в приемной у проректора ждала. Ты же у него должна была тренироваться сейчас.

Лисса знала, что после моего демарша с Марооном Симаном я занималась отработкой магии отдельно с проректором. Причину этого я, естественно, не озвучивала, но мои друзья (равно как и другие студенты) решили, что это своеобразное наказание.

– Так мы идем сейчас к Таматину, что не так?

– Ляля! – Лисса разнервничалась. – Проректор про тебя спрашивал. Я ждала в приемной, а ты все не выходила и не выходила, ну я и заглянула. А там он. Я спросила, скоро ли ты освободишься, а он сказал, что тебя не было. И спросил, не знаю ли я причину твоего отсутствия на занятии?

Я заволновалась. Все ж таки проректор обладает способностями к гипнозу, может быть, Лисса выдала слишком много ненужной информации. И о причине нашего ночного путешествия, и о моих слезах…

– И что ты сказала?

– Что ты приболела.

– Точно больше ничего?

– Нет, он больше ничего не спрашивал.

– Хорошо, – я призадумалась. Сегодня тренировку с проректором пропустила, но после выходных по расписанию занятие с Марооном Симаном, а значит, все равно придется идти к Радагату. Хотя, возможно, проректор обиделся и сам не захочет со мной заниматься. Сама эта мысль вызывала во мне странное двойственное ощущение: я чувствовала какое-то удовлетворение и вместе с тем жгучую обиду. Скорее всего, последствия недосыпа.

– Ляля, что ты творишь? – вдруг влезла в мои мысли Лисса. – Разве можно себя так вести?