– Что вам нужно от бедного старика? – спросил Ахмет, немножко приоткрыв дверь и с удивлением увидев, что пришел какой-то франк[23].

– Позвольте войти, почтенный господин, – на довольно сносном русском спросил иностранец. – Мне надобно потолковать с вами об одном очень важном деле.

– О чем вы говорите, эфенди? – удивился торговец, в силу профессии знавший множество языков. – Я совсем разорен и не веду никаких дел.

– Вы хотите обсуждать их на глазах у всей улицы?

– Заходите, – пожал плечами старик. – Прошу меня простить, но из-за неурядиц последних дней я совсем забыл о гостеприимстве.

Как оказалось, одетый по-европейски офицер пришел не один, а вместе с черкешенкой в дорогом наряде. Но ни слуг, ни воинов в провожатых с ними не было. Работорговец привычно скользнул по девушке оценивающим взглядом, но так и не пришел к выводу, потратил бы он на нее деньги. Уж слишком независимый взгляд был у спутницы франка, от таких обычно одни неприятности! К тому же она очень худа, а руки, как бы она не прятала их, хорошо знакомы с тяжелой работой.

Восточные мужчины любят пышных женщин с крепкими бедрами и высокой грудью. Чтобы те танцевали и пели, услаждая зрение и слух своего повелителя, а если шли, то походкой раненой верблюдицы, от которой в чреслах разгорается любовный жар. Те же, кому по душе худенькие, предпочитают девочек помладше или даже мальчиков с наивными и доверчивыми глазами.

– В прежние времена я предложил бы таким уважаемым гостям щербет и пахлаву, но война совсем разорила бедного Ахмета, так что давайте сразу перейдем к делу. Что привело вас в мой дом?

– Меня зовут Вацлав Попел, я служу его величеству. И теперь нахожусь здесь, выполняя повеление русского царя.

– Для меня большая честь принимать такого почтенного гостя. Но я не понимаю, чем могу помочь столь важным людям?

– Вы ведь занимались работорговлей, не так ли?

– Я прожил долгую жизнь и торговал многими товарами. Да, среди них были и рабы. Законы моей страны это не запрещают.

– О, я совершенно не собираюсь осуждать вас. Но мне нужно найти одного человека, и я надеюсь на вашу помощь.

– Через мои руки прошло так много рабов, что всех и не упомнить, – пожал плечами старик, после чего пытливо взглянул на спутницу Попела. – Вы, верно, ищете кого-то из своих родных?

– Ты не узнал меня, старый ишак?! – звенящим от ненависти голосом осведомилась Нахат.

Вацлаву стоило немалых усилий уговорить ее не набрасываться с ходу на купца, а попробовать решить дело миром. В конце концов, им нужна информация, а не кровь… Но у гордой черкешенки было на этот счет свое мнение.

– Ты была моей рабыней? – высоко поднял брови Ахмет. – Нет, не помню. Слишком много вас было!

– Четыре года назад ты, сын шакала, продал меня азовскому паше!

– О, это большой человек, его я помню. Я действительно продал ему нескольких девушек. Ты была среди них?

– Да!

– И что же ты хочешь от меня?

– Я хочу узнать, где моя княжна Шатэ?

– Княжна?

– Не притворяйся, грязный ублюдок. Нас вдвоем привез к тебе этот негодяй Исмаил.

– Ах да, припоминаю. Ее припоминаю. Очень красивая девочка из натухайцев. У азовского паши не хватило на нее денег, и он хотел совсем уйти, но потом передумал и купил парочку грязных служанок. Так одна из них была ты?

– Говори, где моя княжна? Кому ты, старый ишак, ее продал?

– Никому, – скривил губы в презрительной усмешке работорговец.

– Что это значит? – вздрогнула, как от удара, девушка. – Она умерла?

– Отчего же, вовсе нет. Ее забрал главный евнух из гарема Джанибека-Гирея.

– Как забрал? – спросил внимательно прислушивавшийся к их разговору Попел. – Вы же сказали, что никому не продали ее?

– Вы, эфенди, чужеземец в наших краях, – счел необходимым пояснить ему Ахмет. – Крымский хан не просто имеет право на часть добычи своих воинов, но также может забрать у них любую понравившуюся ему вещь. Обычно это происходит еще на Перекопе, но княжну и вашу подружку доставили по морю из Тамани. Я имел неосторожность купить их, надеясь на большую прибыль. Но пленница оказалась так хороша собой, что слава о ее красоте и дивной грации разнеслась от Кафы до самой последней кибитки в Буджацкой орде. Узнал об этом и хан, после чего у меня появились его люди.

– Так ее забрали у вас?

– Кысмет[24], – развел руками работорговец.

– И теперь она в Бахчисарае?

– Наверное.

– Но она жива?

– Один Аллах знает!

– Я сейчас его зарежу! – прошипела Нахат, схватившись за рукоять своего маленького кинжала.

– Зачем? – поморщился Попел. – Своей княжне ты этим не поможешь…

– Если бы не такие, как он, никто не похищал бы людей и не продавал в рабство.

– А разве ваш князь не воевал с соседями и не угонял их людей? – презрительно усмехнулся работорговец. – Или, может быть, казаки не захватывают ясырь? А может быть, рабов нет у русского царя, которому вы служите? Разве вы пришли сюда не грабить и убивать? Кто вас звал сюда? Зачем вы пришли в мой дом? Убирайтесь!

Последние слова потерявший обычную осторожность старик почти выкрикнул в лицо своим гостям, яростно потрясая руками и брызгая слюной.

– Замолчи, грязная крыса! – не выдержала Нахат. – Не смей сравнивать благородных воинов с тобой, питающимся объедками с их стола. Я дочь благородного уорка, и ты даже не имеешь права сидеть в моем присутствии. На колени!

– Тише-тише, – попытался урезонить ее Вацлав. – Пошли отсюда, нам нечего больше тут делать…

– Нет уж, погодите, – раздался от порога хриплый голос, от которого все вздрогнули.

В комнату зашел уже знакомый им Михаил Рожков, а вместе с ним еще несколько человек, по виду тоже бывших пленников.

– Где вы пропадали столько времени? – удивился его появлению Попел. – Я слышал, что государь неоднократно справлялся о вас, но никто не мог ему сообщить хоть что-то положительное.

– Сына искал, – выдохнул тот. – Три дня не ел, не пил, глаз не сомкнул. Всех работорговцев обошел, все их укрытки обыскал…

– Ты, кажется, был управляющим в одном из поместий клана Ширин? – прищурил глаза Ахмет.

– Верно, – кивнул тот.

– И что же тебе надо?

– У меня отняли сына. Я хочу вернуть его назад.

– Убирайся, у меня никого нет!