Шрифт:
Закладка:
После такого оставалось только порадоваться, что я никому не известная провинциалка и фамилия моя нигде не светилась.
По случаю выставки в банкетном зале убрали почти все столики, оставив лишь несколько высоких, фуршетных, на которых были разложены деликатесные закуски.
У меня разбежались глаза, а в желудке предательски заурчало. Саманта позволила мне съесть за ужином лишь легкий овощной салатик со словами «брюхо леди не должно вплывать в комнату раньше нее». Но то было давно, плюс стресс, от которого меня всегда тянуло на покушать.
Усилием воли оторвав взгляд от воздушных тарталеток с рыбным паштетом, украшенных миниатюрной веточкой зелени и чайной ложкой икры, которую я никогда не пробовала, но столько читала, я перевела его на стены.
Эбигаль, ты здесь не для еды, держи себя в руках и думай о деле!
Фотоснимков было так много, что у меня слегка зарябило в глазах. Музеи, которые описывала мне матушка, выставка не напоминала даже близко. Никаких ограждений, никаких ограничений. Захочешь — подходи вплотную, можно даже потрогать карточку. Разумеется, никто не хулиганил — не того уровня здесь люди собрались. Но сама атмосфера виделась мне куда более расслабленной, праздничной.
Мистер Хэмнетт уверенным движением снял с подноса проходящего мимо официанта два высоких, вытянутых и чуть сужающихся к горлышку бокала и предложил один мне. Я приняла, благодарно кивнула и сделала вид, что отпиваю. Первая заповедь мага — не пить алкоголь и не принимать никаких будоражащих препаратов. Спонтанные всплески — не шутки, особенно когда они могут стоить тебе головы.
Буквально.
Следуя за течением толпы, я подошла ближе к стене и двинулась вдоль нее, внимательно изучая попадающиеся лица. Поскольку выставка была посвящена театру, на снимках попадались и интерьеры, закулисье, снятые со спины группы актеров, нервно подглядывающие в щель занавеса — целая жизнь в замкнутом пространстве сцены.
Каждая карточка была тщательно подписана — автор, год, изображённые на снимке люди. Часто фамилии повторялись — значит, штатные фотографы, работающие по контракту с театром. Говорят, среди них есть свои специалисты, с которыми — иногда эксклюзивно — сотрудничают актёры и актрисы, и которым платят процент за удачные кадры, что после те используют в рекламе и прессе. Некоторых приглашают временно, на одну-две съемки, третьи приходят сами, как те бедолаги, что боролись с толпой за удачный снимок.
Несмотря на то, что камера стоит немалых денег, работать с ней тяжело и муторно. Многочисленные настройки, испорченная пленка, засвеченные кадры… большинство фотографов предпочитают тишину и комфорт собственной студии. Богатые же люди, вроде мистера Хэмнетта, и вовсе воспринимают аппарат как дорогую игрушку.
— Это мой. Как тебе? — вклинился в мои мысли мужской голос. Только что помянутый мною журналист ткнул пальцем куда-то вверх. Подняв голову и чуть не уткнувшись макушкой ему в подбородок, я изучила снимок.
Лиц видно не было, только костюмы. Редкие балки подпорок частоколом уходили вдаль, за кадр, создавая ощущение бесконечного фона. Разряженные в пух и прах актёры напоминали кукол из детской постановки — ярмарка в Сен-Саммерс приезжала регулярно. До сих пор помню запах перекалённой карамели, привкус сахарной пены на языке и яркое, безумное представление с игрушками. За высокой деревянной перегородкой прятались двое актеров, вовремя дергавшие за ниточки, но мне, ребёнку, это было невдомек.
— Красиво, — признала я, отметив про себя, что стиль съемки совершенно иной, чем у анонима. Конечно, его можно изменить и подделать…но зачем мистеру Хэмнетту слать фотокарточки самому себе? Что-то меня уже заносит с подозрениями.
— Ричард! — раздался звонкий возглас за нашими спинами. Мимо меня взметнулся ворох нежно-персикового шелка, порыв сладостного цветочного ветра, и некая блондинка с размаху повисла на шее журналиста.
Тот слегка оторопел от эдакой прыти, но сопротивляться и выворачиваться не стал, наоборот, придержал розовый вихрь в облике женщины за талию.
— Мисс Коллинс, вы обворожительны, как всегда, — пробормотал он чуть смущенно. — Позвольте вам представить мою спутницу, мисс Шерман.
— О! — немногословно отозвалась блондинка и наконец-то отцепилась от мистера Хэмнетта, чтобы воззриться без особой приязни на меня.
Взаимно.
Я с трудом выдавила улыбку, старательно напоминая себе, что неприятная девица в шикарном платье, собственнически ухватившаяся за локоть мистера Хэмнетта — мой кумир и образец для подражания.
По крайней мере, согласно легенде.
— Очень приятно! — с преувеличенным энтузиазмом выпалила я, хватая ее за руку и увлеченно тряся. Новомодное приветствие, как я заметила, принятое в столичных высших кругах. Только далеко не таким энергичным образом… — Я так мечтала об этой встрече!
Мисс Коллинс, немного сбитая с толку моей восторженной реакцией, поправила растрепавшуюся прическу и вежливо изобразила, что тоже рада меня видеть.
Мы, уже втроем, снова двинулись вдоль стены в неторопливом общем ритме, чтобы не задерживать продвижение. Громко аристократия не возмущалась, но неодобрительные взгляды прожигали спину, так что я сочла за лучшее не останавливаться надолго. Кроме этого, цели своей я достигла лишь отчасти. Помимо самой Лорин мне необходимо было найти ее снимок среди сотен других, представленных на выставке, и завести каким-то образом на эту тему непринуждённый разговор.
Вдвойне сложная задача, учитывая, что я ей отчего-то сразу же не понравилась. Милые улыбки, расточаемые звездой сцены направо-налево, меня не обманули. Похоже, у них с мистером Хэмнеттом есть какая-то личная история, а что может связывать мужчину и женщину, не состоящих в официальном браке?
Правильно, Эбби, знай свое место.
Выдав себе пару мысленных оплеух, я настроилась на деловой лад. Мы здесь не развлекаться с кавалером, а по делу. Мистер Хэмнетт вообще тут случайно, не иначе, происки мисс Брук. Кажется, как и Глория, архивариус отчего-то решила, что мы с журналистом пара или что-то вроде этого, и пытается поспособствовать нашим несуществующим отношениям таким вот странным образом.
— Расскажите, пожалуйста, как проходят такие фотосъемки? — невинно поинтересовалась я, указывая на портрет престарелого ловеласа, одного из главных актеров. Освещение и ракурс чем-то напоминали тот самый снимок со стены маньяка, потому я и обратила на него внимание. Тут, конечно, мужчина, но если место то же самое…
— О, это на крыльце театра! — просияла Лорин, наконец-то обретя возможность рассказать о себе любимой. — Мы там часто позируем после удачных представлений. Пресса, частные фотоколлекционеры, некоторые еще автограф просят.
Она стрельнула глазами в мистера Хэмнетта, чтобы убедиться, что он оценил ее востребованность и популярность. Судя по вежливому интересу, написанному на его лице, ему было на то глубочайшим образом плевать. Да и вообще он тут находился сугубо по служебному долгу и удовольствия не получал.
