Раздумываю. Рома, конечно прав. Если буду отходить от дел, нужна защита и поддержка. Авторитетный вор всегда выступал против моей кандидатуры, а тут смилостивился, организовал встречу. И ни где-нибудь, а в своем особняке, куда почти никого не пускает. Сам тоже не любит показываться. Вмешивается только по мере необходимости или по чьей-то просьбе.

— Ладно — отвечаю — Поехали в гости. Но Рама, держи в курсе. Докладывать незамедлительно, если…

— Без если. Ребята справятся. Выдохни. Может друган хотел, чтобы ты заглотил наживку. Почему пришел именно сегодня?

А вот тут Рама окончательно утихомиривает мой разгоряченный пыл. Допускаю, Димка не знал о встречи. Но, возможно, хотел, чтобы я оказался сегодня рядом с Лесей. Или же ждал некоего подтверждения чего-то. Даже после того, как признал чувства, не могу трезво мыслить. Все время переживаю. Слишком глубоко девушка проникла. Вывернула душу. Мысли только о безопасности. Кто же с ней рядом? Сумеет ли постоять за себя? Смогу ли стать тем, кто защитит? Не пожалеет ли со временем? Ведь полюбила совсем иного человека. Жесткого, порой жестокого, невозмутимую скалу, у которой напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Хладнокровную змею, как когда-то яростно выплюнула в лицо. Что сейчас? Не смог оценить ситуацию. Бросился бы, и точно подставил бы Лесю под удар. Возможно, даже бы убили девушку на глазах. Лишь бы причинить еще большую боль. Сломить и уничтожить окончательно.

— Поболтаю с Димкой после возвращения. Сейчас поехали в гости.

Друг занимает место на водительском сидении. Даже не возражаю. Мысли снова не намести. Тараканы в голове устроили настоящую футбольную игру. Где мячик — логичное решение. Вот только, чем больше размышлений, тем еще больше возникает вопросов. И так всю дорогу.

— Думаешь, Димка знал о приглашении? — как только машина паркуется, начинаю разговор.

Друг пожимает плечами. Больше не спрашиваю. Стечение обстоятельств или реально подстава, но ситуация движется к эпическому финалу. И как предупредил авторитетный вор, исход зависит от меня.

— Доброго дня тебе, Костя — произносит мужчина в летах.

— Здравствуйте, дядя Леня — пожимаю руку и отмечаю, как сильно старик изменился.

Авторитет предлагает немного прогуляться по ухоженному саду, и я молча соглашаюсь. Не планировал долгую встречу, все же деваться некуда.

Пока идем, начинаю прикидывать, сколько же лет не виделись. Кажется прошло четыре года, с момента последний встречи. Никогда бы не подумал, что так сдал. Неспешный шаг, легкое касание, охрипший голос. Старческие пятна покрыли полностью лицо. В дрожащей руке появилась трость. Да, мужчина все еще неплохо держится, пробивая непоколебимым взглядом, но, годы, явно сказываются.

— Чудесная погода. Ни жарко, ни холодно. То, что нужно. Присядем — указывает на стоящую лавочку, по бокам которой расположились коротко стриженные шарообразные кустарники. Позади роскошные луизеании, напоминающее сакуру. Стриженый газон, как с картинки, напротив клумба, с миниатюрным водопадом. Вид настолько приятный, воле по неволе расслабишься и выдашь тайны. Не хватает только пения птиц, и уголок смело можно назвать райским.

— Погода и вправду радует — продолжаю официальную, не к чему не обязывающую беседу.

— Знаешь, Костя, я ведь никогда не верил в тебя. Первый услышал о глупой Пашкиной задумке. Но ты молодец. Не сломался, не прогнулся. Быстро учился и шел вперед. Люди в равной степени уважают и боятся.

— Спасибо — сухо отвечаю, не веря в услышанное, и все еще читаю между строк подвох.

— Как видишь, мой век приближается к концу. Долго думал, кого рекомендовать, кто будет следить за порядком. Самое забавно, на ум приходил только ты. Первый месяц гнал прочь идею, но в свете недавних событий, нескончаемых слухов, принял твердое решения. Хочу чтобы занял мое место. Стал приемником.

— Еще раз спасибо. Знаю, какая честь выпала. Столько уважения и власти. Но, к сожалению, не смогу принять столь щедрый подарок. Придется найти другого.

— Значит, слухи правдивы? — вскидывает бровь, цепляясь проникновенным взглядом.

— Смотря какие — осторожно произношу.

— Значит правдивы — немного переставил трость, затем снова оперся двумя руками — Планируешь уход.

Молча отвожу взгляд. Звук воды и прелесть сада снимают часть напряжения.

— Говорят, человек бесконечно может делать три вещи. Смотреть на горящий огонь, текущую воду….

— И на то, как работают другие — заканчиваю фразу.

Телефон издает трель, невольно тянусь. Вдруг, что-то с Лесей. На экране всплывает сообщение от дежурных ребят. Не успеваю прочесть, авторитет продолжает.

— Дела, не хотят оставлять.

— Решу. Простите, но мне нужно бежать — пытаюсь напустить наигранную невозмутимость, но даже пылинка не ускользнет от опытного взгляда.

— Видимо девушка очень дорога.

Сжимаю зубы, чтобы не проболтаться на сколько сильно люблю и как боюсь потерять. Но в свете последних событий, дяде Лене смерть Леси выгодна. Авторитет понимает, выйти из игры хочу только ради женщины. Если ее не будет, последнее человеческое погибнет. Стану приемником, о котором мечтают, и каким должен быть.

— Иди.

— Спасибо — помогаю старику подняться и быстро возвращаюсь к машине. Рама увидев меня заводит двигатель.

— Что там? — тревожно спрашиваю, как только занимаю место на пассажирском сидении.

— Отчим объявился. Увез Олесю за город. Парни на хвосте, ждут приказа.

— Немедленно едем.

— Что с дядей Леней?

Тяжело вздыхаю и отклоняюсь на сидении. Не до конца понимая, какую партию разыгрывает великолепный шахматист. Почему так быстро отпустил? Смирился с уходом. Или показал, что смирился? Сначала не принимал, затем наблюдал, сейчас и вовсе предложил занять место. Млять, сколько же проблем нужно решить, чтобы начать новую жизнь. Смело мечтать о светлом будущем. Семье и ребенке.

— Не знаю — выдаю. Друг недоверчиво смотрит, а я вновь повторяю — Не знаю.

Это правда. В одном уверен, подставил Лесю. Влюбился и захотел сделать своей. Слишком эгоистично. Теперь не только прошлое девушки настигает, еще и мое.

Машина останавливается недалеко от того места, куда увезли Лесю. Слышу разговор и смех, затем пронзительный крик. Ее крик. Ноги сами передвигаются. Внутренний голос шепчет “торопись”, подгоняя двигаться еще быстрее, не разбирая дороги.

Как только добираюсь до поляны, ярость ослепляет. Затмевая все. Делаю несколько выстрелов в воздух, чтобы хоть как-то восстановить хладнокровие.

— Отошел от нее. И поживее — не просто хочу раскромсать, хочу видеть мучения. Чувствовать агонию, наблюдать страх, в ожидании приближающейся смерти. Затем возвращать к жизни и вновь окунать в пучину мучений.

— Баба сама…

— Эта баба — перебиваю — Как ты выразился, моя — рычу в лицо, находясь в миллиметре от срыва — Значит, придется ответить. Не люблю, когда трогают МОЕ.

Я настолько рванул вперед, что ребята едва