Я нахмурилась — чего это они так переполошились? Вроде я не маленькая девочка, чтобы перед кем-то отчитываться, где ночь провела.

— Понимаешь, Алин, Славчик вчера без тебя вернулся — сказал, что ты наклюкалась и с деканом куда-то ушла. Ну, как мы и предполагали — для гипноза. Только тебя же предупреждали не пить ничего, а ты не послушалась! Вот мы и в растерянности — думали, может, он тебя по дороге где-нибудь бросил… У тебя получилось с ним? Ты хоть что-нибудь помнишь? Где ты провела ночь, Алин?

Протараторив всю эту тираду без единой остановки, Кира шумно выдохнула. Я же нахмурилась еще больше — постепенно вчерашний вечер восстанавливался в памяти, кроме одной маленькой детали — декан говорил, что нашел меня в лесу «обдолбанную», а Кира утверждает, что я ушла с ним с вечеринки сама. Точнее, не Кира утверждает, а этот ее Славчик.

Кто-то из них явно врал. Но кто?

— Алин, ты ответь хоть что-нибудь, а? — взмолилась с того конца связи подруга, перебивая мои размышления. Я нетерпеливо поморщилась.

— Погоди… Славчик, значит, сказал вам, что я ушла с деканом… — медленно, думая вслух произнесла. — Ушла, значит… сама…

Девчонки затаили дыхание, внимая каждое мое слово, но вслух я продолжать не стала — потому что это означало признаться в том, с кем я провела ночь.

В принципе, тут и размышлять-то нечего. Кому выгодно выставить меня в дурном свете, заставить думать, что я наркоманка и шлюха, чтобы манипулировать мной и внушить, что я больше ни на что не годна, кроме как стать его личной «горячей штучкой»? Кто хочет отомстить мне за случай в кабинете и доказать самому себе, что он еще «могёт»? Игнатьев, который будто бы соткан из комплексов и пороков, или какой-то левый парень-закладчик, который вчера видел меня в первый раз в жизни?

Ясное дело — кому. Ни хрена он не нашел меня в лесу, манипулятор бессовестный! Да и как бы он нашел меня, если бы я действительно оказалась вчера в лесу? Не по запаху же…

— В общем, девчонки, всё пошло совсем не по плану, — совершенно честно призналась я, но на этом мои откровения закончились. — Фиг знает как декан меня с вечеринки утащил, но только очнулась я сегодня утром в больнице. И декан рядом сидит, представляете? Говорит, плохо мне стало у меня в машине, пока вёз домой, в общагу…

На том конце явно чем-то подавились.

— В б-больницу? — Кира прокашлялась. — А-а-а… з-ачем?

— Я ж говорю — плохо мне стало. Сознание потеряла, тошнить начало, и всё такое прочее. Короче, декан в больницу меня привез, решил не рисковать.

— И-и-и… что в больнице? Нашли что-нибудь? — голос у подруги просел, будто она только что выпила стакан ледяной воды.

— Пока нет, но взяли анализы — декан настоял. И на наркоту тоже, — я усмехнулась. — Помнишь, я говорила — он думает, что я под наркотой народ гипнотизирую.

С той стороны связи раздался глухой звук — словно кто-то со стула упал.

— С-серьёзно? И когда р-результат?

— Да что ты паришься-то? — удивилась я. — Я же не под наркотой была. Да, перебрала маленько, но кроме алкоголя у меня в крови ничего не было вчера. Вообще думаю, это у меня что-то гормональное… Анализы покажут.

— Ага, покажут… — слабо ответила Кира таким тоном, будто сейчас в обморок упадет. Но у меня уже не было сил удивляться ее реакции.

Я вдруг почувствовала дикую усталость — реальную, физическую усталость от всего этого вранья и интриг, от этой ночи и от сумасшедшего утра, в течение которого я успела столько, сколько не делала за всю свою жизнь. Даже влюбиться и разлюбить успела.

Я хочу спать — поняла яснее ясного. Просто прийти домой, заткнуть уши затычками, надеть на глаза маску и вырубиться часов эдак на двенадцать, выключив телефон и послав всех к чертовой матери. А назавтра утром, я хочу проснуться и чтобы всё вернулось к точке исхода — когда я спокойно училась, решала свои проблемы и была обыкновенной студенткой, а не постельной игрушкой экзальтированного сноба, вершащего сейчас мою судьбу.

Первую часть своего плана я выполнила. Доехала до общаги и, не обращая внимание на суетящихся вокруг подруг, бросила сумку на пол, наскоро забежала в душ и свалилась в кровать, едва успев откинуть одеяло. В сон отъехала, только-только положив голову на подушку.

А вот со второй частью плана было сложнее — потому что, проснувшись вечером, я увидела перед собой отнюдь не подруг, а того, того, кого, собственно, и собиралась забыть в моей новой жизни раз и навсегда — Андрея Федоровича Игнатьева, который как ни в чем ни бывало, сидел в моем же собственном кресле и… о ужас! копался в моем же собственном компьютере.

Глава 20

Подруги, впрочем, сидели здесь же, в комнате, на Ренатиной кровати — тихо, будто две послушные школьницы, даже руки сложили на коленях. Увидев, что я проснулась, они запыхтели, делая страшные глаза и дергая головами в сторону декана с таким усердием, будто без их усилий я бы его не увидела.

— Что ты… что вы здесь делаете? — пробормотала я, приподнимаясь на локте и протерла опухшее от долгого сна лицо.

— Выспалась? — он чуть повернул ко мне голову, но глаз от экрана не оторвал. Я невольно залюбовалась его аристократичным профилем, словно отчеканенном на какой-нибудь древней монете. Но любовалась недолго — пока он снова не открыл рот. — Так где ты прячешь эти видео?

— К-какие еще… видео? — пытаясь прийти в себя, я села в кровати, забыв даже, что надо прикрыться — хотя бы для вида, чтобы девчонки потом вопросы не задавали.

— Те самые, про которые мы с тобой говорили, — доходчиво объяснил он, наконец соизволив повернуться ко мне лицом и сложив руки на животе. — А если скажешь, что не знаешь, я немедленно пойду к ректору с четырьмя пакетиками амфетамина, которые только что обнаружил у твоих любимых подруг. Там хватит, чтобы посадить этих двух дур лет на пятнадцать, поверь мне, Сафронова…

И он мотнул головой в сторону Киры с Ренатой, которые еще больше съёжились и втянули головы в плечи.

У меня челюсть отвисла. Он что, реально не шутит?! Мне это не снится сейчас? Он на полном серьёзе приперся в мою комнату в общежитии и мало того, что без спроса копается в моем персональном компьютере (убить этих «дур» мало за то, что дали ему пароль!) так еще