лобизахом я вси с многим поклонением и любовию, а именно сии суть: Камень, на нем же посадивши Христа, тернов венец возложиша нань; яма, идеже святая Елена Животворящий Крест Господень обрете; место, на нем же о одежде Христовой метаху воины жребия; темница, идеже Христос затворен бяше; камень с днемя дирама, идеже Христови нози провлечени беху и заключении; столп, к нему же Евреи привязавши Христа, бияху розгами, и прочие места, о них же последи подробну известитися имаши. По обхождении же мест святых, звании бехом от начальствующего в церкви инока на трапезу, идеже введши нас в едину гостинннцу, представи вечеру честну, якоже и в монастыре Патриаршем бысть, и учреди ни ястием и питием довольно. Последиже, по обычаю их всегдашнему изнесен блюд велик, среброкован, позлащен и на нем книгу лежащую и хартию, и чернило, и моляше милостыни на потребы церкови, и даяху вси по силе своей, елико кого Бог наставил, и вписоваху имена свои в книги церковные, поминания ради. Таже, по окончании всего, в той же гостиннице дадоша постели к спанию, и яже хотяху спаша, прочии же хождаху по церкви и расмотреваху строение ея и места святые, с ними же и аз, и чудихомся лепотному, премудрому и пространному зданию ея, и последи спахом вси. О полунощи же, по всегдашному обычаю своему, иноки, тамо пребывающие, биша в било древяное и возбудиша всех на пение церковное, и наченше от полунощницы вся по ряду, даже конца утрени с всяким благолепием и благочинием, таможде при великом олтаре совершаху набоженство. Тогда бившу славословию великому, якоже подобает в день недельний, священник служащий изнесе от олтаря на сребном, позлащенном блюде крест, яко полторы пяди величеством, такожде среброкован, в нем же бяше посреди часть честнаго древа от Креста Христова, величеством яко два пальцы человечии в широту, и лобизахом вси с достодолжною честию и поклонением. Последи же слушахом службы Божой на горе Голгофе, отправованной при оной дири, идеже Крест с Христом стояше. Таже наставшу дню и воссиявшу солнцу, приидоша Турки и отверзоша врата святые, и поклонившиеся паки Гробу Господню и прочиим святым местам, изыйдохом, давши славу Богу. Тогда аз славях и благодарях Бога Вседержителя о всех, яже видах и слышах, и всегда благодарю Его, яко сподоби ме толь пресвятие и преславние посетити и лобизати места. Оттуду паки в монастырь Патриярший возвратихомся и приспевшу времени трапезою угощении бехом; по трапези же, по повелению наместника патриаршего, разведоша иноци хадзеев по монастырях на временное пребывание. Обычай бе там странным, не токмо духовным, но и мирским по монастырях жити, донележе обходят вси места святые и совершат поклонение. И изыйдоша того дне от Патриаршего манастыря вси на иные места, идеже кому возлюбися, обычай бо и постановление от давних лет есть тамо, яко не угощевают странних, токмо три дни, последи же сами кормляться в монастырех седяще, гостинниц бо кромешних их ради несть, а в монастырех келий суть много праздных, а иноков мало обитающих. Расшедшим же ся тогда всем, мне повеленно бисть удержати еще тамо чрез неколико дней, имех бо себе теплая заступника и ходатая она вишшеписанна два протосингела Иерусалимска, с ними же вкупе еще от моря творих шествие к Иерусалиму, от них же с единым еще путешествуяй в земли Венецкой, познахся в граде Киркере, идеже суть мощи Святителя Христова и Чудотворца Спиридона, с другим же в Македонии в Солуню. Тии убо ведоющи мя убога и немогуща от своего мешца кормитися, имеяху о мне попечение, Господы их спаси. И тако за их ходотайством и милостию питропа, или намесника Патриаршего, преселиша мя в монастырь святаго Архистратига Христова Михаила, идеже совокупивши мя в дружество с другим, такожде оскудне имущимся хадзеем, или поклонником, иже бяше от странни Сербския, от града Сегедина, именем Стоян Савин, дадоша обем едину келию, временнаго ради пребытия, и повелеша на всяк день пищу взимати от великаго монастыря. Прейдохом убо в монастырь Архангельский Октоврия 5 числа, в среду, и хождах аз на всяк день дважды, в полудни и вечер, к монастырю Патриаршему по пищу, отонюдуже хлеб, варения и вино и вся яже братия ядяху, то и нам даяшеся. За что, глаголю? Да умножает щедр и милостив Господь всяких благ изобилием обитель ону и живущих в ней до скончания века. Ми же пребивающе с прочими тамо многими хадзеями, творяхом, на неже прийдохом в Иерусалим, хваляще и благодаряще Бога и благодетелей своих.

А. Н. МУРАВЬЕВ

(1806–1874)[12]

Полузабытый ныне Андрей Николаевич Муравьев был плодовитым и известным литератором, поэтом, крупным религиозным писателем, автором многих книг, среди которых и сборник стихотворений «Таврида» (М., 1827), и такие серьезные труды, как «Письма о богослужении Восточной кафолической церкви» (СПб., 1836), «История Российской церкви» (СПб., 1838), «Сношения России с Востоком по делам церковным» (СПб., 1858 — 1860) и множество других сочинений, ряд которых не раз переиздавался и переводился на иностранные языки. Но наибольшую известность получили две его книги — «Путешествие ко Святым местам в 1830 году» (СПб., 1832), сделавшее имя автора известным всей читающей России, и не менее замечательное «Путешествие по Святым местам Русским» (СПб., 1836). Эти «путешествия» и отклики на них и предопределили тот литературный образ, а отчасти и репутацию, автора, которым старался соответствовать и сам Муравьев, говоривший о себе в стихотворении «Паломник»:

Я принял крест, я посох взял,

Меня влечет обет священный...

Романтизированный образ молодого паломника очертил в своей рецензии «Путешествие к Св. местам» А. Н. Муравьева» и А. С. Пушкин, писавший о нем: «Он посетил Св. места как верующий, как смиренный христианин, как простодушный крестоносец, жаждущий повергнуться во прах пред гробом Христа Спасителя».

Начинавший литературную деятельность как поэт, Муравьев получил хорошее домашнее образование. Его наставником был известный литератор С. Е. Раич, кстати, воспитатель М. Ю. Лермонтова и Ф. И. Тютчева. С 1823 по 1827 г. писатель в военной службе, в 1831 г. назначен столоначальником Азиатского департамента, в 1833 г. — секретарем за обер-прокурорским столом в Синоде, а с 1842 по 1866 г. снова служит в Азиатском департаменте, после чего уходит в отставку и доживает свои дни в Киеве.

С 1836 г. Муравьев член «Общества любителей российской словесности», с 1837 — Российской академии наук.

После первого путешествия в Святую Землю в 1829 —1830-х гг. и выхода его знаменитой книги он углубленно