- Да ничего я о золоте не знаю! - взвизгнул Лопухов. - Когда Залихватский предложил нал вытащить, я ему сразу пальцем у виска покрутил, так нет, настаивал...

И замолчал на полуслове. Прокурор с превеликим удовольствием защелкнул на его запястьях наручники и поволок к выходу.

А председателя правления банка Залихватского арестовали только на следующий день, вместе с яхтой, пока тот совершал круиз по Волге, то в одном, то в другом городе вкладываясь в недвижимость. И взяли его ровно в то время, когда бывшие подельники праздновали самое несусветное дело в жизни каждого в придорожном кафе - в заведении посолидней вряд ли получилось бы шикануть на две с половиной тысячи кровно украденных.

Хелен Лимонова

ЗАПОМНИ МЕНЯ

'Когда в аудитории много девушек, пахнет весной', - сказал однажды преподаватель радиоэлектроники доцент Старобинец. У нас благоухала вечная весна, потому что в группе прикладной космоматематики на пять девчонок приходилось по одному парню. К тому же все четверо ребят были довольно невзрачны, а вот внешность женского коллектива развлекала и радовала глаз. Как сказал один из брутальной четверки, 'у нас есть красивые девочки, есть симпатичные, есть страхолюдины и есть Людка'.

Люда Панина действительно ни в какую категорию не вписывалась. Назвать ее просто красивой язык не поворачивался. Это была не красота, а некое божественное совершенство. Лучистые синие глаза, затененные длинными ресницами, атласные брови дугой. Загадочный изгиб полных губ. Нежнейший персиковый румянец и глубокие ямочки на щеках, когда Людка улыбалась. Водопад вьющихся темно-русых волос. Если бы я родилась парнем, я бы втрескалась в нее по уши. Что и сделали все без исключения мальчики из нашей группы - к огорчению и ярости остальной части женского коллектива. На мужчин-преподавателей Людкина внешность тоже действовала ошеломляюще, хотя им вообще не пристало заглядываться на курсанток, злобно перешептывались мы, девчонки, сгорая от зависти. Панина же, узрев очередную жертву, только усмехалась и поводила роковыми очами. Она прекрасно знала силу своих чар и бессовестно ими пользовалась.

Тем летом, как обычно, курсанты разъехались на каникулы. В общежитии осталось несколько человек, на нашем этаже только я и Людка. Она была родом из какой-то глухой деревни, возвращаться туда не собиралась вообще никогда - у нее были грандиозные планы на свою жизнь и карьеру. А я решила в этот раз не навещать семью. Любимая старшая сестра вышла замуж и перебралась в другой город, с родителями же говорить было не о чем. Им было не до меня: сколько себя помню, они постоянно выясняли отношения. Спор мог начаться по любому поводу, а заканчивался всегда одинаково - истерикой, криками, взаимными оскорблениями. Если бы я могла, я бы забыла о родителях навсегда.

Моя настоящая жизнь протекала здесь, в Институте Марса. Осенью нам, прикладникам, предстояла практика на околоземной космической станции. Так что сейчас следовало оторваться по полной и насладиться всеми доступными благами старушки Земли. Стипендии на роскошную жизнь не хватало, поэтому по утрам мы с Пановой драили полы в соседней больнице, потом бежали на подработку в овощную лавку, ну а после всего этого прожигали жизнь как получится. Например, покупали бутылочку сухого вина и проводили упоительный вечер за душевными разговорами. Мы незаметно сдружились. Людка оказалась вполне свойской девчонкой и даже взяла надо мной опеку, чтобы научить уму-разуму. Мне, закомплексованной очкастой 'страхолюдине', внимание признанной королевы очень льстило.

Перевоспитание началось с основ психологии. 'Людей можно убедить в чем угодно, - поучала она, - вот ты, Машка, считаешь себя некрасивой. На самом деле внешность вообще не важна. Главное, сформировать нужное впечатление'. 'Ну да, хорошо тебе говорить, - огрызалась я, - тебя бы на мое место. Как я могу произвести впечатление, если от меня шарахаются?!'

- Я тебе докажу, что красота ни при чем. Я влюблю в себя парня по телефону. Спорим?

- Как это? - не поняла я.

- Увидишь, - таинственно пообещала Людка.

Мы поспорили на мою лучшую кофточку из сиреневого протопластика. Если же проиграет она, то отдаст мне свои счастливые сережки с осколками лунного камня.

На роль подопытного кролика выбрали неженатого доцента Старобинца, в просторечии Володечку. Он вел у нас семинар по электронике только раз в месяц, так что Людку по голосу вряд ли бы опознал. Чтобы подстраховаться, мы подгрузили на ее телефон приложение с голосовыми фильтрами. Писали его на первом курсе, вот и пригодилось. Сквозь фильтр Людкин голос звучал таинственно, с хрипотцой, а не звенел серебряным колокольчиком, как в жизни.

Номер телефона Володечки у нас был, так что, немного поддав для храбрости, приступили в тот же вечер. Разумеется, Людка звонила с закрытого номера и включила громкую связь, чтобы я слышала весь разговор.

- Добрый вечер, - сказала она, - можно поговорить с Игорем?

Будущая жертва ответила, что он не Игорь. Людка посетовала, что она никак не может дозвониться до своего друга, а ей так важно с ним поговорить. Потому что ей очень, очень нужен его совет. В ее голосе звучали неподдельные слезы, вот дает, настоящая актриса! Я думала, наш доцент бросит трубку, но нет - осведомился, не может ли сам чем-то помочь.

Тогда Людка сказала, что будет ему очень благодарна. Дело в том, что она работает стюардессой, через неделю у нее очень сложный полет. 'Не могу вам сказать всего, вы же понимаете, но есть одна вещь, которую... Ой, простите, меня срочно вызывает командир! Вы разрешите позвонить завтра, как вас зовут, кстати?.. Очень приятно, а меня Виолетта. В то же время, хорошо?' - и она дала отбой.

Игра началась.

Я сунулась было с расспросами, какую проблему она собирается обсуждать, но Людка только отмахнулась и сказала, что это неважно. Назавтра ровно в восемь вечера она опять набрала его номер. Тот ответил сразу же - видно, ждал. Люда начала его благодарить, сказала, что вопрос почти решен, но некоторые сомнения у нее остались, она еще с ним посоветуется, конечно. 'А пока что расскажите о себе, прошу, мне так интересно узнать о вас побольше... У вас такой приятный голос. Наверное, вы очень хороший человек'. Наш герой немедленно растаял, минут десять вещал о своей работе, слегка привирая - представился не доцентом, а профессором. Людка, в свою очередь, поведала ему,