Эти строки демонстрируют, что в это время между окружением киевского и переяславского князей существовали разногласия относительно политики против половцев. Можно сказать, что ситуация 1103 г. являлась зеркальным отражением ситуации 1093 г., когда Мономах выступал за достижение соглашения с половцами, а окружение Святополка настаивало на силовом варианте решения проблемы. Через десять лет положение переменилось: наученные горьким опытом дружинники Святополка уже не стремились к сознательному обострению отношений с кочевниками. После 1101 г. мы не встречаем в летописи сообщений о половецких набегах, так что, возможно, киевские дружинники возражали еще и потому, что предложение Мономаха о нанесении превентивного удара по половцам предполагало нарушение мирного договора, заключенного в 1101 г. Из текста становится ясным, что Мономах вынашивал план создания широкой междукняжеской коалиции, хотя реализовать его в полной мере так и не удалось, поскольку Олег Святославич отказался участвовать в походе, сказавшись нездоровым. Трудно понять, действительно ли он принял подобное решение по состоянию здоровья или уклонился от участия, так как продолжал поддерживать тесные связи со степняками, но его отказ не имел столь решающего значения, как в середине 1090-х гг. В Чернигове сидел его брат Давыд, солидарный с внешнеполитической линией Святополка и Мономаха, которым удалось восстановить взаимодействие «триумвирата» правителей Русской земли.

Превентивный удар по половцам оказался удачен. «В день 4 апреля свершил Бог великое спасение, а на врагов наших дал нам победу великую. И убили тут в бою 20 князей: Урусобу, Кчия, Арсланапу, Китанопу, Кумана, Асупа, Куртка, Ченегрепу, Сурьбаря и прочих князей их, а Белдюзя захватили. После того сели братья совещаться, победив врагов своих, и привели Белдюзя к Святополку, и стал Белдюзь предлагать за себя золото, и серебро, и коней, и скот, Святополк же послал его к Владимиру. И когда он пришел, начал спрашивать его Владимир: «Знай, это клятва захватила вас! Ибо сколько раз, дав клятву, вы все-таки воевали Русскую землю? Почему не учил ты сыновей своих и род свой не нарушать клятвы, но проливали кровь христианскую? Да будет кровь твоя на голове твоей!» И повелел убить его, и так разрубили его на части. И затем собрались братья все, и сказал Владимир: «Вот день, который даровал Господь, возрадуемся и возвеселимся в этот день, ибо Бог избавил нас от врагов наших, и покорил врагов наших, и сокрушил головы змеиные и передал достояние их людям русским». Ибо взяли тогда скот, и овец, и коней, и верблюдов, и вежи с добычей и с челядью, и захватили печенегов и торков с вежами. И вернулись на Русь с полоном великим, и со славою, и с победою великою», – говорилось в «Повести временных лет»[198].

Таким образом, Русская земля была избавлена от половецких нашествий на два года: следующее упоминание о столкновении с половцами мы находим под 1106 г., когда «воевали половцы около Зареческа, и послал на них Святополк Яня и Ивана Захарьича, козарина, и прогнали половцев, и полон отняли». Более подробную информацию о боевых действиях находим в «Поучении», где говорится: «И потом со Святополком мы гнались за Боняком, но убили и не настигли их. И потом гнались за Боняком на Рось и не настигли его». Так как эта информация расположена перед упоминанием о походе Мономаха в Смоленск зимой 1106 г., можно заключить, что в «Повести временных лет» и «Поучении» говорится о военных действиях одного и того же года.

В мае 1107 г., по сообщению «Повести временных лет», Боняк захватил коней у Переяславля, а Мономах в «Поучении» писал, что, придя из Смоленска в Переяславль, к лету «собрал братью», то есть устроил княжеский съезд, чтобы организовать сопротивление половцам. В «Поучении» говорится, что после повторного прихода Боняка к Кснятину «мы пошли за ним из Переяславля за Сулу, и Бог нам помог, полки их мы победили и взяли в плен лучших князей и после Рождества заключили мир с Аепою и, взяв у него дочь, пошли к Смоленску»[199]. В «Повести временных лет» описание этих событий дано более подробно: «В том же году пришли Боняк, и Шарукан старый, и другие князья многие и стали около Лубна. Святополк же, и Владимир, и Олег, Святослав, Мстислав, Вячеслав, Ярополк пошли на половцев к Лубну, и в шестом часу дня перешли вброд через Сулу, и кликнули на них. Половцы же ужаснулись, со страху не могли и стяга поставить и бежали, похватав коней, а иные бежали пешие. Наши же стали рубить, гоня их, а других руками хватать, и гнали чуть не до Хорола. Убили же Таза, Бонякова брата, а Сугра захватили и брата его, а Шарукан едва убежал. Покинули половцы и обоз свой, который взяли русские воины месяца августа в 12-й день, и вернулись русские восвояси с победой великой».

Заключение мирного договора с половцами относится к 1108 г., когда «пошел Владимир, и Давыд, и Олег к Аепе и к другому Аепе и сотворили мир» и «взял Владимир за Юрия Аепину дочь, Осеневу внучку, а Олег взял за сына Аепину дочь, Гиргеневу внучку, месяца января в 12-й день»[200]. К тому времени уже имелся прецедент заключения русско-половецких браков в роду Рюриковичей, но «двойной» брачный союз, теснее связавший русских князей с половецкой аристократией, был заключен впервые.

Возможно, это было сделано по инициативе Олега Святославича для более прочного укрепления мира. Этот мир, в отличие от соглашения 1101 г., был не всеобщим, а сепаратным: в нем не принимал участия Святополк Изяславич, а из «Поучения» Мономаха известно, что достигнутое соглашение не привело к полному прекращению военных действий. После заключения мира он удалился в Ростов, а «придя из Ростова, вновь пошел на половцев, на [Урсобу], со Святополком» и потом «снова на Боняка к Лубну»[201]. Скорее всего, в результате переговоров 1108 г. русским князьям удалось примириться лишь с частью половецкой элиты, и это отнюдь не гарантировало безопасности их владений. Весной 1110 г. Святополк, Мономах и Давыд Святославич организовали новый поход на половцев, но, дойдя до Воиня, возвратились назад.

Более масштабное мероприятие было организовано в 1111 г. Подробное его описание сохранилось в Ипатьевском списке «Повести временных лет»: «Вложил Бог Владимиру мысль в сердце понудить брата его Святополка пойти на язычников весною. Святополк же поведал дружине своей речь Владимира. Дружина же сказала: «Не время теперь губить смердов, оторвав их от пашни». И послал Святополк к Владимиру, говоря: «Нам бы следовало съехаться и подумать о том с дружиной». Посланцы же пришли к Владимиру и передали слова Святополка. И пришел Владимир, и собрались на Долобске. И сели думать в одном шатре Святополк со своею дружиною, а Владимир со своею. И после молчания сказал Владимир: «Брат, ты старше меня, говори первый, как бы нам позаботиться о Русской земле». И сказал Святополк: «Брат, уж ты начни». И сказал Владимир: «Как я могу говорить, а против меня станет говорить твоя дружина и моя, что он хочет погубить смердов и пашню смердов. Но то мне удивительно, брат, что смердов жалеете и их коней, а не подумаете о том, что вот весной начнет смерд этот пахать на лошади той, а полов-чин, приехав, ударит смерда стрелой и заберет лошадь ту и жену его, и гумно его подожжет. Об этом-то почему не подумаете?» И сказала вся дружина: «Впрямь, воистину так оно и есть». И сказал Святополк: «Теперь, брат, я готов [идти на половцев] с тобою». И послали к Давыду Святославичу, веля ему выступать с ними. И поднялись со своих мест Владимир и Святополк и попрощались, и пошли на половцев Святополк с сыном своим Ярославом, и Владимир с сыновьями, и Давыд с сыном. И пошли, возложив надежду на Бога и на Пречистую Матерь его, и на святых ангелов его. И выступили в поход во второе воскресенье Великого поста, а в пятницу были на Суле. В субботу они достигли Хорола, и тут сани побросали. А в то воскресенье пошли, когда крест целуют. Пришли на Псел, и оттуда перешли и стали на Голте. Тут подождали воинов, и оттуда двинулись на Ворсклу и там на другой день, в среду, крест целовали, и возложили всю надежду свою на крест, проливая обильные слезы. И оттуда прошли через много рек в шестую неделю поста. И прошли к Дону во вторник. И оделись в броню, и построили полки, и пошли к городу Шаруканю. И князь Владимир, едучи перед войском, приказал попам петь тропари, и кондаки креста честного, и канон святой Богородицы. И поехали они к городу вечером, и в воскресенье вышли горожане из города к князьям русским с поклоном, и вынесли рыбы и вино. И переспали там ночь. И на другой день, в среду, пошли к Сугрову и подожгли его, а в четверг пошли на Дон; в пятницу же, на другой день, 24 марта собрались половцы, построили полки свои и пошли в бой. Князья же наши возложили надежду свою на Бога и сказали: «Здесь нам смерть, да станем твердо». И прощались друг с другом и, обратив очи к небу, призывали Бога вышнего. И когда сошлись обе стороны и была битва жестокая. Бог вышний обратил взор свой на иноплеменников с гневом, и стали они падать перед христианами. И так побеждены были иноплеменники, и пало множество врагов, наших супостатов, перед русскими князьями и воинами на потоке Дегея. И помог Бог русским князьям. И воздали они хвалу Богу в тот день. И наутро, в субботу, праздновали Лазарево воскресенье, Благовещенья день, и, воздав хвалу Богу, проводили субботу, и воскресенья дождались. В понедельник же Страстной недели вновь иноплеменники собрали многое множество полков своих и выступили, точно великий лес, тысячами тысяч. И обложили полки русские. И послал Господь Бог ангела в помощь русским князьям. И двинулись половецкие полки и полки русские, и сразились полк с полком, и, точно гром, раздался треск сразившихся рядов. И битва лютая завязалась между ними, и падали люди с обеих сторон. И стали наступать Владимир с полками своими и Давыд, и, видя это, обратились половцы в бегство. И падали половцы перед полком Владимировым, невидимо убиваемые ангелом, что видели многие люди, и головы летели на землю, невидимо отрубаемые. И побили их в понедельник страстной месяца марта 27. Избито было иноплеменников многое множество на реке Салнице. И спас Бог людей своих, Святополк же, и Владимир, и Давыд прославили Бога, давшего им победу такую над язычниками, и взяли полона много, и скота, и коней, и овец, и пленников много захватили руками»[202].