Не вполне понятным является в настоящее время вопрос о судьбе Смоленска. П. В. Голубовский, опираясь на свидетельство «Поучения» Мономаха о его неоднократных походах к Смоленску между 1096 и 1107 гг., и Ипатьевского списка «Повести временных лет» о построении в городе Мономахом в 1101 г. каменной церкви Святой Богородицы, счел, что после ухода Давыда Святославича в Чернигов в 1097 г. Смоленск вернулся к Мономаху, управлявшему городом через посредство сына Святослава[191]. В. Л. Янин в результате наблюдений за трансформацией перечня русских князей в поминальной записи, оставленной игуменом Даниилом, автором «Хождения» в Палестину, в иерусалимской обители Святого Саввы, отметил, что в списках III пространной редакции этого памятника (по классификации М. А. Веневитинова) присутствует имя князя Андрея-Мстислава Всеволодовича (отождествляющегося с Мстиславом – внуком Игоря Ярославича, который в летописной статье 6610 г. назван в числе участников похода на половцев), тогда как во II пространной редакции и в сокращенной редакции Б вместо него назван Федор-Мстислав Владимирович (сын Мономаха), сделав вывод о том, что в общем протографе всех редакций «Хождения» могли присутствовать имена обоих князей.

Проецирование этого предположения на теорию «лествичного порядка» наследования стольных городов привело В. Л. Янина к выводу о том, что упоминание Андрея-Мстислава после имени Федора-Мстислава, княжившего в Новгороде, указывает на его высокое положение среди русских князей, которое могло обеспечить ему княжение в Смоленске между 1103 и 1113 гг.[192] Как отметил Л. В. Алексеев, в рамках этой гипотезы остается неясным, почему переяславский князь в этот период тесно связан со Смоленском и почему Андрей-Мстислав уступил смоленский стол одному из сыновей Мономаха Святославу Владимировичу, который, по Ипатьевскому списку «Повести временных лет», княжил в Смоленске до 1113 г.[193]

Обратившись к «Поучению», мы можем увидеть, что после сообщения о походе в Ростов, который, вероятно, имел место зимой 1100/01 г., Мономах пишет: «И в течение трех зим мы ходили к Смоленску, и [из Смоленска] я пошел к Ростову». По-видимому, речь идет о походах, предпринимавшихся в период с 1101/02 по 1103/04 г., так что в этот период Смоленск вряд ли мог принадлежать князю Андрею-Мстиславу. Сомнительно, чтобы Мономах отказался от него и позднее, так как в «Поучении» имеется еще одна запись: «И на зиму я к Смоленску пошел, и из Смоленска после Великого дня вышел, и Юрьева мать умерла»[194]. Дата смерти жены Мономаха («Юрьевой матери», то есть матери будущего Юрия Долгорукого, предпоследнего из сыновей Мономаха) известна по «Повести временных лет» (7 мая 1107 г.)[195]. Значит, в «Поучении» Мономах говорил о зиме 1106/07 г., которую он провел в Смоленске, что вряд ли могло произойти, если бы этот город не был его собственным.

Кстати, под «Юрьевой матерью» вряд ли можно подразумевать дочь англосаксонского короля Гарольда Гиду. Как установил А. В. Назаренко, о смерти Гиды сообщается в синодике кёльнского монастыря Святого Пантелеймона, где она помечена 11 марта (без указания года)[196]. Так что сыновей Мономаха – Юрия, родившегося в 1102 г. его брата Андрея, а возможно, и Романа – следует считать детьми князя от второго брака, в то время как сыновьями от первого брака с англосаксонской принцессой являлись Мстислав, Изяслав, Святослав, Ярополк и Вячеслав. Обратим внимание, что все они получили в качестве «княжеских» имен славянские имена, в то время как их младшие братья получили в качестве «княжеских» имен имена греческих святых – Георгия, Романа и Андрея, – так что в данном случае прослеживается следование Владимира Мономаха двум антропонимическим традициям. Между сыновьями от первого и второго брака существовала значительная разница в возрасте, упоминание о которой сохранилось в Ипатьевской летописи. Когда в 1151 г. Юрий оспаривал право на Киев у своего племянника Изяслава Мстиславича и его союзника Вячеслава, то последний, отстаивая приоритет своих прав, приводил следующий аргумент: «Я тебя старше не малым, но многим [возрастом], я был уже бородат, когда ты родился»[197].

Сыновья Мономаха являлись деятельными участниками многочисленных кампаний против половцев, организатором которых переяславский князь выступил в начале XII в. Хроника русско-половецкого противостояния прослеживается по «Повести временных лет». Под 1101 г. говорится, что Святополк, Владимир и Святославичи устроили съезд на Золотче, куда прибыли посланцы всех половецких князей с просьбой о заключении мира, который был заключен 15 сентября у Сакова. Однако мир с половцами продолжался недолго. Уже под 1103 г. находим в летописи рассказ следующего содержания: «Вложил Бог в сердце князьям русским, Святополку и Владимиру, и собрались на совет в Долобске. И сел Святополк с дружиною своею, а Владимир со своею в одном шатре. И стала совещаться дружина Святополкова и говорить, что «не годится ныне, весной, идти, погубим смердов и пашню их». И сказал Владимир: «Дивно мне, дружина, что лошадей жалеете, которыми пашут; а почему не подумаете о том, что вот начнет пахать смерд и, приехав, половчанин застрелит его стрелою, а лошадь его заберет, а в село его приехав, возьмет жену его, и детей его, и все его имущество? Лошади вам жаль, а самого не жаль ли?» И ничего не смогла ответить дружина Святополка. И сказал Святополк: «Вот я готов уже». И встал Святополк, и сказал ему Владимир: «Это ты, брат, великое добро сотворишь земле Русской». И послали к Олегу и Давыду, говоря: «Пойдите на половцев, да будем либо живы, либо мертвы». И послушал Давыд, а Олег не захотел того, сказав причину: «Нездоров». Владимир же, попрощавшись с братом своим, пошел в Переяславль, а Святополк за ним, и Давыд Святославич, и Давыд Всеславич, и Мстислав, Игорев внук, Вячеслав Ярополчич, Ярополк Владимирович. И пошли на конях и в ладьях, и пришли пониже порогов, и стали в порогах у острова Хортицы. И сели на коней, а пехотинцы, выйдя из ладей, шли полем 4 дня и пришли на Сутень».