Шрифт:
Закладка:
Рыжиков продолжал усиленно соображать. Может быть первые семь цифр - просто средство привлечь его внимание, своего рода ключ? Тогда дальше идет закодированный текст. От кого это послание? Кто мог так расположить беды и радости его дней? Сама Вселенная? На каком языке написано? Каждая группа из пяти ноликов и единиц содержит одну из возможных тридцати двух комбинаций, и каждая комбинация - это число от нуля до тридцати одного. В русском алфавите как раз тридцать две буквы, если не считать буквы ё. Итак, каждые пять клеточек календаря - это одна русская буква. Дальше - дело техники, обычная процедура расшифровки. Какие комбинации повторяются чаще? Вот эта - наверняка е или о. После о должна быть согласная... Временами Рыжиков сам себе удивлялся: какой же ерундой он занят! Всё это так нелепо! Но текст - вот он, не приснился же.
В этот день Рыжикову не удалось расшифровать послание. Дело пошло быстрее, когда он сообразил, что ноль не соответствует никакой букве, а представляет пробел между фразами. Потому его и не было в ключе. Видимо, неведомый автор обошелся меньше чем тридцатью двумя буквами.
Тыизбран Хранитайну Неслужиариману Спасимир Впоследнийденьбудущ
Итак, текст гласил: "Ты избран. Храни тайну. Не служи Ариману. Спаси мир. В последний день будущ...".
Если бы Рыжиков получил подобный текст по электронной почте, он бы стер его не задумываясь, но послание, для которого понадобился целый год работы неведомых сил - это дело другое. Рыжиков помнил, что Ариман - это воплощение зла в зороастризме. Но кого имеет в виду неведомый автор текста? (Впрочем, об этом Рыжиков, кажется, догадывался). Надо срочно с кем-нибудь посоветоваться. Написано, правда, "Храни тайну", но что и для чего здесь хранить?
Первым делом Рыжиков решил позвонить своему другу Марку, жившему в соседнем доме.
- Слушай, Марек, тут со мной происходят странные вещи. И рассказал, как около года назад начал помечать дни, как расшифровал надпись...
Марк забеспокоился:
- Ты к психиатру обращаться не пробовал?
- Да ладно тебе! Приходи - сам увидишь.
- Выходить неохота: холодно.
- Ничего, коньячком погреемся.
И вот сидят они, положив перед собой календарь, закусывая коньяк любительской колбасой, и рассуждают о таинственном послании. Рыжиков благодарен Марку за то, что тот не высказывает предположения, что эта раскраска и расшифровка придуманы и исполнены не за год, а всего за день. Понимает, видно, что не станет Рыжиков тратить время на такую дешевую мистификацию.
- Значит так, - рассудительно говорит Марк. - Тебя избрали для выполнения какой-то особой миссии.
- Кто избрал?
- А черт его знает! Получается, что мировой разум какой-то. И ты должен спасти человечество от катастрофы. Возможно, от атомной войны.
- Но почему я? Кто я такой - глава правительства? Политик?
- Ну, ты же знаешь "теорию бабочки". Отправился обычный мужик на несколько миллионов лет в прошлое, раздавил случайно бабочку, а в результате вместо демократа избрали фашиста. Может, и от тебя чего-то незатейливого должны потребовать.
- Когда? Как?
- Видишь: "в последний день будущ". Это, видимо, незаконченное "в последний день будущего года". Так что время еще есть.
- Угу, - мрачно буркнул Рыжиков. - И у них, и у меня.
В ту ночь Рыжиков долго не мог уснуть. Всё перекатывал в голове это странное послание, перебирал возможные варианты ситуации. Погрузился в объятия морфея, так ни до чего и не додумавшись. А утром первым делом вновь схватил календарь, дабы пометить зеленым крестиком вчерашний день и еще раз просмотреть послание. Но что за притча? Крестами помечено не более трети клеточек! Рыжиков взял ручку, списал все числа, перевел их в буквы и прочел: "Что знают двое, то знают все". Перепроверил, кинул в сердцах календарь на стул, позавтракал и уехал на работу. Как-то пусто было на душе. О таинственном послании он в тот день старался не думать. Под вечер вернулся домой, кинул взгляд на лежащий на стуле календарь... Он был вызывающе чист. Вот месяцы, числа, дни недели... И ни одной пометки на большом клетчатом листе.
Майк Гелприн
Дурная примета
Я вишу на стене, в гостиной. На двух гвоздях, в багетной раме, под стеклом. За долгие годы я немного выцвел, но лишь самую малость, чуть-чуть.
- Это Аарон Эйхенбаум, - представляла меня гостям Това. - Мой муж. Он был настоящей звездой. По классу скрипки. Первый сольный концерт. И последний. В ноябре сорок первого. Пропал. Без вести.
Она так и не вышла больше замуж, моя красавица Това, моя единственная. Она тоже под стеклом, в траурной рамке, на сервантной полке напротив. Туда Тову поставил Ося, через день после того, как её унесли на кладбище.
- Это папа, - представлял меня гостям Ося, - он ушёл добровольцем на фронт. В августе сорок первого, с выпускного курса консерватории. Меня тогда ещё не было на свете. В ноябре пропал без вести, мы не знаем, где его могила.
Этого не знает никто, потому что могилы у меня нет. Я истлел в поле, под Тихвином, там, где Тарас меня расстрелял.
- Как живой, - говорили Осе, глядя на меня, гости. - Потрясающая фотография. Знаете, ваш отец совсем не похож на еврея.
Прибалтийские евреи зачастую блондины или русоволосые, так что я и вправду не похож.
