Шрифт:
Закладка:
У Тёмыча пересохло в горле. Он мог на девушку только смотреть. Они почти не разговаривали с момента разрыва. С того момента, когда Артём забирал из квартиры Михалыча свои вещи.
Костик нашёлся сразу. Выразительно посмотрев на АраГора, он произнёс:
– Прошу прощения, что, не будучи вам должным образом представленным, смею ответить, мы будем счастливы оказать вам эту пустяковую услугу!
– Тёма, какие теперь интересные у тебя друзья! – с деланым удивлением сказала Лара. – Благодарю! Сейчас вернусь. – И пошла прощаться с осточертевшей подружкой.
…Ребята просидели в кафе ещё три с лишним часа: болтали обо всём и ни о чём. Лара улыбалась. Улыбалась не только Косте, но и Артёму, как будто не было этих мучительных, долгих и одновременно таких коротких месяцев.
Вдруг посреди разговора Матушкин вскочил.
– У меня же там палатка простаивает! Люди ходят кругами, как голодные до искусства акулы, и ждут, когда же соизволит прийти дилер прекрасного! Тёмыч! Верни ключи, и я поскакал! Вечером наберу тебя. Мадемуазель, – обратился Костик уже к Ларе, – была невероятная удача встретить вас! Надеюсь, одним обедом в сомнительном местном заведении наше знакомство не ограничится. Приглашаю посетить мой скромный домик в Дачках и провести приятный вечер в нашей с Артёмом Алексеевичем компании. Под аккомпанемент вашего брата и гастрономические изыски вашего же покорного слуги!
На этой фразе Костик развернулся и вальяжно продефилировал к выходу, отвесив комплимент попавшей под раздачу хостес.
Лара лукаво улыбнулась Артёму.
– Забавный у тебя приятель! Знаешь, он мне даже понравился. Видимо, ты очень изменился с момента нашей последней встречи… Скажи мне, кто твой друг, и скажу тебе, кто ты.
– Зато ты почти не изменилась. Это и радует, и расстраивает одновременно, – как будто думая вслух, произнёс АраГор.
– Ну почему же? Большое видится на расстоянии.
20
Артём проводил Лару и двинулся в сторону «Сатурна», благо было недалеко и похмелье чудесным образом отступило. Костик сидел в боксе с эмпэ-три и развлекал себя «змейкой» на неубиваемой «Нокии».
– Это что было? – мягко и с упором на «что» поинтересовался Тёмыч.
– Неблагодарный… – манерно протянул Матушкин. – Стараешься для него, киснешь в духоте вместо гамака и пива в лесной берлоге, а получаешь наезд в грубой форме. Вообще не понимаю причин столь резкого обращения со мной. – Костян картинно похлопал глазками, вылез в окно и положил подбородок на кисти рук, сложив губы в «уточку».
– Понятно. Ты же в курсе, детка, что инициатива наказуема? Теперь придётся жарить мясо под нервные стоны Михалыча. Как будто на «репах» мне этого мало.
– Так, я чё-т никак не соображу. Ты ж ныл по своей Ларе ещё пару месяцев назад, а сейчас недоволен? Сдаётся мне, что она оттаяла, – куй в железо, пока горячо! Хочешь ценный совет, за недорого? – недобро ухмыльнулся Костян.
– А выбор есть? – поднял бровь АраГор.
– Де-е-евушку свою пока не бросай – отличный отвлекающий фактор. Судя по всему, Ларе твоей тоже надо, чтобы бегали не за ней, а от неё. Прости, Тёмыч, но придётся открыть тебе страшную тайну: все тёлки одинаковые. Сколько перетрахал, а чтоб промежность горизонтально – ещё не встречал.
Артёму хоть и были (где-то глубоко в несуществующей душе) противны слова Костяна, но он понимал, что тезис друга не лишён здравого смысла.
Достал телефон и написал:
АраГор Привет, малышка! Замотался! Соскучился безумно! Вечером увидимся?
Контакт «Алла. Аля» – «Отправить».
21
Сразу после ухода Тёмыча на встречу к своей малолетней зазнобе Матушкин набрал номер знакомого, сына друга отца, – не особо умного мажора, отправленного отбывать в МГИМО лучшие годы. Парень слыл красавчиком и ловеласом, что Костика искренне забавляло. Легко снимать баб, катаясь на «Це-эл-ка» и светя кубиками на животе при каждом удобном случае. Попробовал бы на советском автопроме и без лика Аполлона.
– Привет, Никитос! Как твоё ничего? – лилейно проговорил в трубку Константин.
– О! Костян! Твоими молитвами! Ты как? В Москве? – удивлённо спросил мгимошный мажор.
– Практически. Есть планы на сегодняшний вечер?
…Костик парковался в центре Москвы ровно таким же образом, как и в городе, – безнаказанно нагло, прямо на бордюрах и тротуарах. Никита предложил для встречи кафе «Галерея» на пересечении бульваров и Петровки – пафосное и модное заведение для столичной золотой молодёжи.
Матушкина такие места не смущали, даже забавляли. Ему казались смешными понты завсегдатаев. В понимании Костяна эти люди и представления не имели, откуда реально берутся большие деньги их папаш, не понимали, что и как с ними за эти бабки могут сделать. Костик считал себя на голову выше каждого из них. Поэтому в таких кабаках, в любых шмотках и даже без «Верту», держался абсолютно свободно.
Никита уже сидел, развалившись на диване, за столиком в «библиотеке» и беззастенчиво пялился на группку девушек в лабутенах с неправдоподобно высокими шпильками.
Костик нежно улыбнулся, пожал руку приятелю и вальяжно плюхнулся на диванчик напротив, швырнув ключи от тачки и мобильник на стол.
– Хочу тебе предложить развлечься, как в старые добрые! – с места в карьер начал Матушкин.
– Добрый вечер, да? – с ухмылкой протянул мажор.
– Я вас приветствую, – просвистел Костян.
– А вот теперь стало даже интересно, что за шалость ты притащил на хвосте, раз так в жопе горит?
– Нужно снять с любовной иглы хорошего человека, – предвкушая веселье, медленно произнёс Матушкин.
– Ты? Ты решил за кого-то вписаться? – искренне удивился Никита. – Что-то новенькое!
– Москва меняет людей! И вообще, девиз армии спасения Матушкина: «Для дружка – хоть серёжка из ушка!»
– Симпатичная? – безошибочно определив пол цели, спросил красавчик.
– На любителя, и таки нашёлся горемычный любитель! Серая, но компенсирует сучностью, – описал Лару Костя.
– Тогда давай знакомиться! – заржал студент.
– В выходные за город не хочешь прокатиться? – манерно протянул Костян и осклабился.
Аля
50
«Наконец Тёма объявился! Даже на свидание вечером позвал! Давно с ним вдвоём никуда, кроме базы и его комнаты, не выбирались. Только с Копилочкой, и то ненадолго. Потому что па-а-апа же! Потому что в десять надо быть до-о-ома – „Скажи спасибо, что не в девять тридцать!“ – как штык!
Надо голову помыть и трусы недраные найти. Ещё чистые желательно. Хотя смысл? Всё равно утром „бегать“ идти.
…Звонит телефон. Где он пиликает, блин? АраГор!»
– Алё! Приве-е-ет!
– Привет, малышка, я подхожу!
«От голоса замирает всё! Как же я соскучилась!»
– Поднимешься?
– А папа против не будет?
«Хриплый голос у него какой-то. Может, заболел?»
– Тём, а моих нет. Уехали по своим делам, с которых обычно возвращаются очень поздно…
«Всё внутри переворачивается. А правда, родаков ещё часа два точно не будет».
– Тогда открывай, любимая! Я поднимаюсь.
«Вот ни фига ж себе! В первый раз назвал меня „любимая“! Он любит?.. Неужели это правда? И он меня… тоже… Так, получается, он сказал, что любит? Или нет? И что теперь?..
Заходит. И целует. Сразу сгрёб всю целиком в охапку. А я в каком-то дурацком старом мамином домашнем синем платье в белый цветочек.
Хорошо всё-таки, что трусы другие надела… А! Вот и сняла. Точнее, снял. И платье с плеч стащил. Я как пингвин в этом всём… Спиной на диван. Держит мои руки по швам, чтобы не двигалась. Как он всё-таки целуется!.. Ой! Укусил! За губу укусил! И больно, и приятно. Рукой вошёл…»
– Так классно, что ты всё время меня хочешь…
«Достал пальцы и положил мне в рот, потом поцеловал прямо так, с рукой во рту… Спустился ниже, встал коленями на пол. Задрал платье… О господи! Что он делает? Да, куннилингус! Хм… Он и раньше делал, но сейчас как-то иначе. Никаких облизываний половых губ, только слегка прикусывает клитор. Постоянно и одинаково… Дыши, Аля! А вот сейчас не дыши! Задерживаю дыхание… Долго, очень долго… и… кончаю! Хочется кричать!»
– Кричи!
«Читая мои мысли, говорит Артём и продолжает кусать клитор и губами сосать, как будто сам мне минет делает… Ощущения от оргазма не стихают. Кричу… Сил нет… Вошёл. И как-то резко, даже больно.
