Лжемаркос, значит.

— Пусть подберёт кого-нибудь на роль самозванца.

— Зачем? — не понял Хаарт.

— Ещё больше хаоса. И чтобы никому не пришло в голову искать за всем этим наше присутствие.

Глава 21

Экспедиция покинула Предельный.

К организации этого похода я подошёл основательно и вдумчиво. Первое, что стоит сказать — поход это был не столько военный, сколько научный. Да, Эрст и Цвай вели с собой крупный отряд для обеспечения безопасности всего похода, но основным членами экспедиции были заинструктированные до потери сознания… Ну, польстим, назовём это сборище археологами.

Я с самого начала рассматривал всё это мероприятие, как экспедицию, причём в формате покинутого мной мира. То есть они прибудут на место и начнут очень аккуратно всё раскапывать, тщательно фиксируя любую находку, даже если это засохшие собачьи какашки. Раз нашли — значит, когда-то здесь держали собак! Тоже информация!

Такой подход, само собой, потребует куда больше времени, чем банальное разграбление, но даст огромное количество информации, и с каждой такой экспедицией информации станет только больше. Глядишь, и история мира перестанет выглядеть, как чёрная пелена с редкими пятнами света.

— Любопытно… — протянула Милес, рассматривая Бию.

— Так говорят, когда не знают, с чем столкнулись, — отметил я.

Женщина выпрямилась.

— Вообще-то, я знаю, с чем столкнулась, — ответила Милес, продолжая рассматривать Бию. — К факту, что с тобой всё происходит несколько иначе, чем с обычными личами, мы все уже давно привыкли.

— Давай с этого места поподробнее. Что происходит с обычными личами в моей ситуации?

— Появляется менас, — ответила Милес с таким видом, будто это что-то мне скажет. — В книгах об этом не упоминалось?

Задумался, прокрутил в голове прочитанное, отрицательно покачал головой.

— Если и упоминалось, то слишком расплывчато и неопределённо.

Милес улыбнулась.

— Само собой. Менас — существо бесплотное, так что личи не всегда даже обращают внимание на его присутствие.

Бия иронично улыбнулась, возможно, отражая и мою реакцию на слова древней эльфийки.

— И чем оно является? — спрашиваю. — Ограничителем? Маяком? Индикатором?

— Всё мимо, — отрицательно покачала головой Милес. — Менас — отражение твоей силы. У стихийных магов, при достижении сходного уровня развития, появляются различные интуитивные способности. Например, какое-нибудь атакующее заклинание, выполняемое очень быстро, от одной мысленной команды и практически без затрат силы. А у некромантов появляется менас. Однако в твоём случае…

Милес замолчала, и я закончил за неё.

— Бия почему-то вампир.

— Не совсем. Прообразом стал именно вампир. Предположу, это связано с твоим желанием вернуть себе человеческий облик.

— Милес, вопрос не в тему, — я отвлёк женщину от размышления.

— Что за вопрос?

— Почему магия смерти настолько разнообразна в сравнении со стихийной магией?

Она улыбнулась.

— Арантир. Маг огня «всего лишь», — она выделила слова интонацией, — манипулирует огнём. Маг смерти «всего лишь» может поднимать мёртвых.

— Это при беглом взгляде, — не повёлся я на столь простой ответ. — Только маги смерти «всего лишь», — я тоже выделил слова интонацией, попытавшись показать иронию и скепсис, — способны перерождать в нежить сами, и создают целый список различных мертвецов. Причём некоторые из мертвецов бесконечно далеки от «всего лишь поднятие нежити».

Выражение лица Милес несколько изменилось.

— Какой ты… У меня нет ответов на твои вопросы, Арантир. Только догадки. Я согласна: с магией не всё так однозначно, но всё, что я могу по этому поводу сказать — мои догадки и умозаключения.

— Поделись, — поощряю Милес продолжать.

В библиотеке Милес хватало записей, размышлений, догадок, теорий. Однако у всего этого массива текста был существенный недостаток — субъективность. Не все маги вообще задумываются о природе магии. Половина из тех, кто задумывается, думает только о личной силе и развитии, а не о магической науке. Большая часть тех, кто пытался изучать магию, как науку, заблуждаются, ошибаются, строят какие-то совершенно отбитые теории и создают прочий информационный шум. Без создания единой, стройной научной системы разобраться в этом шуме не представляется возможным. В случае Милес сам факт её признания, что у древней эльфийки есть лишь догадки, говорит в её пользу.

Что отличает учёного? Настоящего учёного. Учёный способен признать, что заблуждался, и пересмотреть гипотезу, которой придерживался или которую сам же выдвинул. Настоящие учёные выстраивают систему и стремятся к логичности научного знания. Теория должна объяснять все возможные ситуации, охватывать весь комплекс явлений, к которому применима. Поэтому настоящие учёные, если у них спросить: как работает вот этот процесс, отвечают: у нас есть представление, что всё происходит вот так, так и так. И сразу расскажут, в каких частях теории они уверены, а какие ещё вызывают сомнения и требуют доработки. Я, конечно, говорю об образе, идеальном образе, к которому надо стремиться, человек не лишён пороков и слабостей, но способность признавать ошибки — ключевая часть образа учёного, отличающая его от фанатика.

— Насколько мне известно, Светлая Мать действительно принесла в мир смертных магию. Но какую магию? Какой магия была в тот момент, когда Великая Мать раздавала её смертным? Даже во времена моей жизни магия несколько отличалась от магии дня текущего. Не сильно, но аномалии, вроде той девочки, что владеет магией смерти и создаёт всякую гадость, были невозможны. Даже сейчас на такие вещи смотрят с удивлением, тысячу лет назад подобное не встречалось вовсе.

Милес снова сосредоточила внимание на Бие, на несколько секунд замолчав. А затем резко приказала:

— Раздевайся.

Бия скептически приподняла бровь, да и я не понял, к чему это.

— Что ты хочешь сделать? — уточняю.

— Проверить одну догадку. Тебе понравится.

При всей эксцентричности Милес, она была кем угодно, но не глупым шутником. Мои и Бии взгляды встретились, и я кивнул, позволяя девушке выполнить приказ. Бия пожала плечами и начала раздеваться.

— Когда ты увидел её в первый раз, она уже была в одежде, верно? — уточнила Милес.

— Да, — подтверждаю.

— Понятно.

Бии не потребовалось много времени, да и эльфийка не требовала полностью обнажаться, только оголить задницу и промежность. Милес повернула Бию ко мне лицо и указала на то место, где начинаются ноги.

— Видишь? Твоя подруга не является вампиром. Вампир — это только форма, образ, с которого взят пример.

У Бии ничего там не было. Совсем: гладкая кожа и всё. Бесполое существо, причём сзади тоже никаких естественных отверстий