Нужно срочно переключиться, пока меня не утянуло в этот несуществующий образ, которым Вика однажды уже взяла меня за жабры.

— Вик, а почему ты не пришла ко мне в больницу? — Я прищуриваюсь, чтобы не дать ей ни единого шанса спрятать лицо за маской «бедной-несчастной». — Не послала меня на хуй, так сказать, персонально.

— Лекс, если ты хочешь поссориться, то…

— Нет, блядь, я не хочу ссориться! Я оплачиваю твой ужин, солнце, и в качестве компенсации хочу получить хотя бы пару ответов на свои вопросы!

Куда, мать его, меня несет?

— Ты назвал меня «солнце». Снова.

— Вообще по хуй, Викуля, потому что этого пункта нет в договоре и потому что мы еще, блядь, ничего не подписывали! Так почему ты не пришла, солнце? Почему зассала посмотреть мне в глаза и сказать, что тебе на хер не уперся инвалид-колясочник?!

Она степенно, как будто на приеме у английской королевы, откладывает вилку.

Смотрит на меня абсолютно холодными глазами. Как долбаный крокодил на газель.

И выдает, совершенно спокойно, как будто сидит под датчиками детектора лжи и боится выдать себя любой резкой эмоцией:

— Потому что мне нечего было тебе сказать, Лекс. Абсолютно нечего.

— Звучит как правда.

— Потому что это и есть правда. Прости, что у меня нет слезливой истории о том, как твой брат силой заставил меня стать его женой, шантажом и подлостью вынудил передать ему акции «Гринтек». Нет, Лекс, ничего этого не было. Я просто стерва и сука. — Она произносит это таким будничным тоном, будто сознаваться в таком — привычная для нее вещь, такая же повседневная, как чашка утреннего кофе.

Если честно, какую-то такую историю я и надеялся услышать. Поверил бы в любую долбаную чухню о том, как Марат ее вынудил, как нашел страшный компромат и силой или хитростью переманил на свою сторону. Не для того, чтобы простит — вряд ли по законам этой Вселенной такие обстоятельства вообще могут случиться. Но мне надо было хоть что-то, чтобы… Да просто чтобы, блядь, отпустить ее к херам. Чтобы катилась к черту на все четыре стороны с моим благословением, а я бы, наконец, поставил точку в этой истории.

Да я даже эти долбанные акции ей бы отдал прямо завтра, лишь бы она окончательно съебалась из моей жизни, пока я окончательно не слетел с катушек и в придачу ко всему не проебал еще и Катю.

— А здесь реально вкусно, — Вика вонзает нож и вилку в сочный кусок мяса, который ей принесли минуту назад.

Ведет себя как ни в чем не бывало. Типа, какое-то другое похожее на нее существо только что еще раз расписалось в своей сучности.

— Завидую твоему аппетиту, — говорю скорее себе, чем ей, подзываю официанта со четом и оплачиваю его вместе с чаевыми.

Встаю под аккомпанемент удивленного Викиного взгляда.

— Ты уже уходишь?

— Ну, я же человек-секундомер, а пять минут давно прошли. Я учел твои замечания и обязательно внесу их в договор. Пришлю исправленный документ на подпись вместе с юристом и нотариусом для заверения подписи. Скажешь куда?

— Ко мне домой, хотя… — Она впервые за весь вечер запинается, и на мгновение на ее лице проступает обычная человеческая эмоция растерянности. — Наверное, лучше в офис… Или… Знаешь, давай я на днях пришлю тебе координаты, хорошо? Завтра уже пятница и на выходных ты вряд ли будешь этим заниматься, да?

— Мои юристы, Виктория, работают, когда им платят, а не на ставку сорокачасовую рабочую неделю.

— Я просто… — Вика выглядит растерянной. — Ну, знаешь, ничего не стоит на месте, жизнь меняется. Я собираюсь сменить жилье и это может произойти уже завтра, так что, давай я все утрясу и дам тебе знать, куда ты можешь прислать эту драгоценную бумажку.

— Да я вообще могу ее не присылать.

— Нет, Лекс!

Вика вскакивает из-за стола. И снова на мгновение из-за маски бессердечной стервы проступает вполне понятное и даже знакомое мне «лицо» паники. У меня у самого была точно такая же рожа, когда в тот проклятый день доктор сказал, что я буду прикован к инвалидному креслу до гробовой доски. Хорошо, что мир полон специалистов, их вторых мнений и нейрохирургов от бога.

Мы оба молча смотрим на рукав моего пиджака, в который она вцепилась мертвой хваткой. И Вика тут же одергивает руку, с поразительной быстротой переключаясь на уже хорошо знакомый мне образ непрошибаемой стервы. Как будто это и не она вовсе только что чуть не выдрала с «мясом» кусок моего пиджака.

— Мне нужна еще пара дней, Лекс, — спокойно, с претензией на официальность, говорит Вика.

— Три дня, — отчеканиваю я, потому что от ее перевертышей у меня может случится натуральный взрыв мозга. Смотрю на часы. — Сейчас двадцать один двадцать, в воскресенье в это же время ты либо говоришь мне, куда и во сколько в понедельник должен приехать мой юрист, либо сделки не будет.

Я вскидываю руку, как только понимаю, что она снова собирается возражать.

— Приятного аппетита, Вика.

Я сваливаю из клуба так быстро, как будто за мной гонится черт, заранее зная, что за те десять минут, которые буду рулить в сторону города, придумаю отмазку для Кати, почему не заеду к ней сегодня.

Хотя настоящая причина может быть только одна — после любого контакта с Викой, я, блядь, становлюсь евнухом минимум на сутки.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава шестнадцатая: Вика

Я с трудом разлепляю глаза по звонку будильника в шесть утра, хотя обычно открываю глаза за пять-десять минут раньше уже просто на рефлексах. Много лет приучала себя не валяться в постели до обеда, потому что практика показала — если встать в шесть, до полудня можно успеть сходить на пробежку и на фитнес, записать десяток эстетичных видео для сторис, помедитировать аффирмациями на успех и финансовое благополучие, сделать уходовые процедуры и неспешно позавтракать в любимой органической кухне.

Но сегодня мои глаза как будто решили дать сбой. Приходится чуть не силой вытаскивать себя из кровати, плестись в ванну и пускать в ход экстренные меры — холодный душ. Как зомби забираюсь в ванну, берусь за рычаг холодной воды и что есть силы дергаю его вверх на мысленный счет «три». Вода колючими иголками вонзается в кожу, но я запрещаю себе шевелиться. Нужно переждать первых двадцать-тридцать секунд, а потом случится благословенное прояснение в голове и вернутся силы.

В прошлый раз, когда я подвергла свою несчастную тушку таким адовым пыткам, это