Шрифт:
Закладка:
В отличие от других, я всегда учитывал возможность встречи бронетехники противника, хотя это и было очень маловероятно по причине практически очень маленького её количества. Вот именно на этот маловероятный случай я и держал в комплекте боезапаса по десятку бронебойных болванок. Учитывая, что калибр орудия был небольшим, то и боекомплект к нему был достаточно большим, а потому десяток бронебойных болванок особо погоды не делал, заменяя собой обычные шрапнельные и фугасные снаряды. Вот потому, когда нас бросили отражать австрийскую атаку, я заранее знал, что нам предстоит встретится с равным противником. Австрийцы, при поддержке 20 немецких танков, пошли в атаку на наши позиции и им удалось достаточно легко их прорвать, сказался эффект неожиданности. Когда после артобстрела, на позиции нашей пехоты двинулись громады немецких танков, при этом ведя огнь из орудий и пулемётов, то наша пехота не выдержала и в панике ломанулась в тыл. Мгновенно осознав опасность положения, генерал Иванов приказал немедленно бросить на встречу противнику мой отряд, а в качестве усиления придать нам казачий эскадрон. С командиром эскадрона я сразу договорился, что его казачки держатся позади нас и не мешают нам воевать, ещё не хватало, что бы они мельтешили между мной и противником, мешая вести бой. Командир казаков остался этим очень доволен, так как вовсе не желал атаковать металлические громады. Вот они и двигались позади нас, только выслав вперёд дозор, который вскоре и встретил драпавших в панике пехотинцев. А вскоре мы встретились и с немецкими танками, местность оказалось открытой, так что мы ещё издали увидели друг — друга. Приказав бронеавтомобилям держатся позади, а то толку от них сейчас не будет ни какого, против танков их пулемёты не плясали, я двинул вперёд танки и самоходки, причём самоходки в первом ряду. Всё же они ниже танков и их лобовая броня была чуть толще, а потому они лучше могли противостоять вражескому огню. Самоходки были минимум раза в полтора меньше немецких танков, а по высоте более чем в два раза, так что попасть в них было достаточно сложно. Рядом с ними встали вздыматься фонтаны разрывов вражеских снарядов, но достаточно малый калибр не давал опасных осколков, которые смогли бы пробить их броню, даже боковую, которая была более тонкая. Зато мои наводчики, которые уже получили в прошедших боях достаточный опыт, промахивались мало, а использованные экипажами бронебойные снаряды достаточно легко пробивали броню немецких танков. Вскоре на поле заполыхали первые костры горящей техники, два передовых немецких танка встали и стали медленно разгораться, а из всех щелей вверх, к небу, тянулись чёрные и жирные струи дыма. Бой прошел достаточно быстро, не более получаса, но его итогом стали 13 оставшихся на поле немецких танков, причём четверо из них оказались вполне ремонтно-пригодны и через несколько дней, подшаманив, их утащили в наш тыл. Со своей стороны я не потерял ни одной машины, лишь у двух из них разбили гусеницы, да ещё одной самоходке повредили пулемёт, попав осколочным снарядом в пулемётную башню. В течение недели все машины вернули в строй, а вот позже и разразился грандиозный скандал. Пронырливые журналисты разумеется узнали об обоих боях, и всё бы ничего, но вот их результаты…
Оказалось, что при равном количестве боевых машин с обеих сторон, при бое немецких и английских танков результат оказался ничейным, причём ни кто не потерял свою технику, а вот при бое с моими машинами, немецкие танки были разбиты наголову. Тот факт, что я использовал в бою бронебойные снаряды журналисты опустили, и для всех получалось, что русские танки, в отличии от английских, могут эффективно бороться с бронетехникой противника. Когда эта новость дошла до царя. То Николай снова пришёл в ярость, получалось, что приёмная комиссия ГАУ его обманула, подсунув худшую технику. Лишь с огромным трудом и то, после досконального изучения обоих боёв, им удалось немного успокоить царя, приведя решающим аргументом то, что в отличии от нас, англичане могут быстро наладить массовый выпуск бронетехники. Мне за этот бой отломился очередной Георгий, вот только зная, чем всё в итоге закончится, я остался к этому награждению равнодушен.
Глава 9
Глава 9
А на следующий день, после моего сражения с немецкими танками началось общее наступление русских армий. В марте, а точнее 17 числа вместо генерала Иванова, должность командующего Юго-Западным фронтом занял генерал Брусилов, который перед этим отлично показал себя, как во время наступления 1914 года, так и во время отступления 1915-го. Лично для меня и моего отряда эта смена командующих прошла совершенно безболезненно. Так вот, на следующий день. После моего сражения с немцами начался знаменитый Брусиловский прорыв, о котором, я к своему большому стыду совершенно ничего не знал. Всё, что мне было известно, так это то, что был такой царский генерал, талантливый, и он устроил своим противникам козью морду, которую и назвали прорывом в его честь, но вот когда именно и где, я не знал.
В действительности русское командование готовило большое наступление на лето 1916 года. Основной удар должен был нанести Западный фронт под командованием генерала Эверта, а Юго-Западный и Северный фронты должны были нанести вспомогательные удары. К этому времени русская армия имела численное превосходство над противником, причём на Западном фронте оно было двукратным, но поражение итальянцев от австрийцев в районе Трентино спутало все планы. Итальянская армия оказалась на гране полного разгрома и русское командование было вынуждено раньше времени начать операцию, при этом Юго-Западный фронт начинал на неделю раньше. Хотя полностью эта операция поставленных целей не достигла, но в общем итоге можно считать её вполне успешной. В её ходе русские войска отбросили противника на 80 — 120 километров, заняли почти всю Волынь и Буковину и часть Галиции. При этом австро-венгерская и немецкие армии в общей сложности потеряли в этом сражении около 1,5 миллионов человек убитыми, ранеными и попавшими в плен,
