class="p1">– Ты же знаешь Кэрол – невозмутимо. Я говорю ей, что моя квартира прослушивается и нужно, чтобы она позвонила в службу МПТСН…

– МПТСН? – вмешалась Мари.

Изучая содержимое салата, Джейн уточнила:

– Меры противодействия техническим средствам наблюдения. Вижу, Стили точно не прошла мимо салата, потому что авокадо в нем не осталось. Тем не менее наблюдаю кусочки авокадо, застрявшие в зубцах вилки.

– Да, это те самые улики, которые каждый раз выводят тебя на след. – В голосе Стили не слышалось ни капли раскаяния.

Не обращая внимания на их пикировку, Мари спросила:

– А ты не могла просто позвонить Кэрол?

Рот Джейн был набит салатом, поэтому за нее ответила Стили:

– Эрик сказал, что не всегда рекомендуется делать то, что они сделали вчера вечером в квартире Джейн, то есть убирать «жучок». У бизнесменов иногда принято оставить его включенным, запустить дезинформацию и посмотреть, что из этого выйдет, чтобы найти источник шпионажа. Так что на случай, если слежка связана с агентством, а не просто кто-то шпионит за Джейн, по телефону мы не будем ни обсуждать дела агентства, ни назначать встречи с МПТСН. Если в офисе есть прослушивающие устройства, мы не хотим, чтобы тот, кто их установил, убрал всё раньше, чем их найдет профессионал.

– Звучит довольно зловеще. Понятно, почему вы решили приехать ко мне на выходные… – Мари встала. – Можете остаться и подольше.

Она вошла в дом.

Джейн посмотрела ей вслед, отрезала большой кусок пирога и взглянула на Стили:

– Веселишься, да?

Стили широко развела руками.

– Почему бы и нет? Отличная компания, уютная комната, вкусная еда… В представлении моей мамы ланч – это картофельная запеканка с тунцом. Затем подается пудинг быстрого приготовления. Только не спрашивай, какой он на вкус…

– Да, я помню – такой красноватый.

– Я о том, что он безвкусный!

– Просто вы с ней говорите на разных языках.

– Почему ты никогда не говоришь так о своей маме, когда вы обсуждаете твой гардероб?

– Это не просто разговор на разных языках. Это другая планета.

– Она любит тебя.

– Ты же знаешь, как ей хочется, чтобы я выглядела немного… сексуальнее.

– А вот тут ты ошибаешься.

Джейн доела остатки пирога и посмотрела на Стили.

– Поэтому мне не нравится оставлять вас наедине. Какой период моей жизни вы обсуждали?

Появилась Мари, держа в руках поднос с тортом и кофейником:

– Твое детство, дорогая. И мне не нужно спрашивать разрешения, поскольку я тоже имею к этому отношение.

Она начала резать торт, покрытый белой глазурью и кокосовой стружкой, и положила кусочек перед Джейн.

– Что это? – Джейн ткнула пальцем в темную линию между двумя слоями желтоватого теста. – Похоже на кровь.

– Малиновый джем, сама знаешь.

Стили одобрительно понюхала свой кусочек.

– Так вот, это не просто торт, – заявила Мари. – Он идеально подходит для вечеринки в саду. Скажем, если ты хочешь представить родителям кого-то особенного.

– Но ты уже знакома со Стили. – Джейн почти удавалось сохранять невозмутимость.

– Торт многослойный и подойдет даже для свадьбы в саду, – продолжала Мари.

– Боже милостивый, – пробормотала Джейн.

– Тебе придется спросить Скотта, не против ли он, если подружка невесты в такой важный день наденет брюки, – вмешалась Стили.

Джейн впилась в нее взглядом:

– Предательница.

* * *

К утру воскресенья Скотт и Эрик поменяли «Субурбан» на машину наблюдения. Скотт свернул на улицу Прикли-Пир-клоуз и увидел золотистый фургон, припаркованный справа в трех четвертях квартала.

Сама улица едва ли оправдывала свое название [58]. Хотя на Т-образном перекрестке, где она отходила от шоссе, действительно росла единственная опунция. Но кактусы внесли гораздо больший вклад в борьбу с перекати-полем, чем в украшение пригородных пейзажей согласно замыслу энергичных застройщиков 1980-х.

Большинство домов на улице перестали притворяться, что у них есть сад, даже заброшенный: передние дворы превратились в парковки для больших семей, перебравшихся сюда в трудные времена. У пяти из тринадцати домов на тупиковой улице на подъездных дорожках стояло что-то похожее на трейлеры, поднятые на кирпичи, с задернутыми от жары занавесками. Люди жили в них постоянно. Скотт и Эрик поняли, что никого не удивит, если здесь появится еще один трейлер. Как и то, что его окна будут всегда зашторены от палящего солнца Аризоны.

Машина наблюдения выглядела так, словно находилась на последнем издыхании. Многочисленные надписи от прошлых владельцев как будто помогали заклепкам скреплять обшивку из стеклопластика. А еще они свидетельствовали о том, что прежние хозяева были счастливыми, хотя и подуставшими пенсионерами, и большинство их автопутешествий относилось к другому тысячелетию: «Встреча трейлер-клуба в Уичито – 1991»; «Мы преодолели Большой водораздел [59]– 1994». Возможно, хозяевами были «перелетные птицы» – жители северных или восточных штатов, которые раньше ежегодно ездили в Южную Аризону из-за теплых зим, да так и застряли здесь. И теперь их трейлер остановился передохнуть в этом засушливом месте в поисках последней парковки.

Внутри машины агенты развернули антенны и включили прямую видеотрансляцию золотистого фургона. Эрик настроил приемник на прослушивающее устройство, которое они установят после наступления темноты.

Скотт позвонил новичкам, которые всё еще вели наблюдение дальше по улице, и убедился, что ночью ни в самом фургоне, ни поблизости никого не было. Затем он сообщил им, что они свободны. Агенты услышали, как завелся двигатель полицейской машины без опознавательных знаков, и затих, когда она отъехала.

День седьмой

Понедельник

15

Прикли-Пир-клоуз, Финикс, полдень. Скотта разбудил сигнал будильника на электронных часах. Он быстро нажал на кнопку, чтобы выключить его, и спустил ноги с застеленной кровати в задней части трейлера. На Скотте уже были тяжелые ботинки, армейские брюки и футболка, так что оставалось разве что немного размяться, желательно не ударившись руками об изогнутый потолок. Он сделал два шага к изножью кровати и отодвинул пластиковую дверцу-гармошку, отделяющую спальню от основного помещения.

Эрик на секунду оторвался от монитора.

– Доброе утро.

– Есть что-нибудь новенькое?

– Нет. На Западном фронте без перемен.

– Мой завтрак готов?

– Вот твой латте. – Эрик помахал пачкой быстрорастворимого кофе «Максвелл Хаус».

Скотт направился в туалет – слишком маленький, чтобы там мог комфортно разместиться взрослый человек, закрыв за собой дверь. Поэтому Скотт оставил ее открытой. Они с Эриком выслеживали вместе преступников столько раз, что уже не стеснялись друг друга. Однако унитаз неумолимо наполнялся, поскольку их бдительное дежурство прерывалось только перерывами на туалет или короткий сон.

– Может, уже закроешь крышку своей атомной электростанции? – крикнул Эрик.

Скотт спустил воду и высунул голову из дверного проема, уже намыливая лицо кремом для бритья.

– Боишься, у тебя