После отдыха я первым же делом попробовал прорубить себе путь через паутину.

Если бы все в жизни было так просто. Конечно же, у меня не получилось. Меч отскочил, ничего не перерезав. Попытался проткнуть – всё та же история. Сеть чуть натянулась, а дальше – никак. Пробить не пробил, но отлеплять клинок я замучился. Стрелять не стал, мало ли чье внимание мог привлечь. Да и куда тут стрелять? В нить? В сцепку нитей?

– Как она вообще тут появились? – сокрушался я.

– Магия нахрен, – предположил Принц. – Слышал о такой? Наверное, здесь где-то паук бегает.

– Да ладно?

Мою иронию он проигнорировал:

– Может ловушки расставляет на таких дурачков как ты. Про принцип работы всего этого цирка даже не спрашивай: я все-таки не паук, я – алтарь.

Сверился с компасом и отправился на восток. Двигаясь через лес, замечал в земле множество мелких ям, из которых густой чёрный дым валил; где-то он копился в жутковатые фигуры, где-то лип к деревьям, нависая пятиметровой громадой, где-то стелился тонкой плёнкой понизу. Визор, понятное дело, то что находилось за этим дымом не показывал.

Меня начинало это напрягать.

– Не нравится да? – участливо поинтересовался Принц.

То, что не нравится – это еще слабо сказано.

Шел осторожно, чтобы ноги в яме не поломать. Вот был бы номер, да? Отличная история – правда рассказывать ее пришлось бы в Посмертие.

Кое-какие дымные щупальца нагло тянулись к лицу и плечам, отводил их резким движением меча. Так, на всякий случай: вдруг яд какой там или удар кулаком по носу оттуда прилетит. Ни к яду, ни к ударам кулаками – я, признаться, особой любви не испытывал. Вообще кто ж эту бездну знает, что там прятаться может. Вот иронизирую, а вдруг что серьезное случится – оно мне не надо.

Сделал еще пятьдесят неуверенных шагов и стало совсем неуютно. Нездоровый шелест по бокам появлялся, вокруг еще и будто стонал кто-то – и чувство такое, будто за мной сотни глаз наблюдали.

Хорошенько выругался. Принц рассмеялся – все что меня напрягало, ему почему-то казалось крайне веселым. Будто за алтарём какой-то зловредный дед-оператор сидел. Может так, действительно, и было.

– Эй. Я не дед!

К некру все эти размышления…

Сжал рукоять меча и зашелся в медитации отвлечения, так прошёл еще сотню метров.

Между тремя деревьями впереди липкие связки и сети паутины разглядел. Где-то с них свисали мелкие коконы, напоминали они яркие праздничные игрушки; где-то – коконы побольше: эти – по размеру точно осиные улья… а еще видел два знака из серебра на дереве и один флаг, расположенный на самом красивом месте, в паучьей сети – все это добро посвящено Жертве.

– Принц, что скажешь в свое оправдание?

– Что ты хочешь услышать?

– Причастившиеся «твари бездны» считаются за паству?

– Я за исков не отвечаю. Они в праве служить кому угодно. Они свободные в своем выборе монстрорылы. Жертва их все-равно никогда не услышит.

Осторожно подошел ближе, меч держал исключительно перед собой.

– Возьми чуть правее – там страдалец страдает, молится, помирает.

Двинулся туда, куда Принц указал.

С другой стороны толстого дерева на половину изорванный кокон лежал, крупный, приклеенный к коре. Внутри нашел еще живого серокожего. У разумного раздулось пузо и посинело лицо.

Сел поодаль, на всякий случай – так меня вздутое пузо напрягло. Попытался найти взгляд бедняги, но нет – глаза разглядеть там нереально: веки опухли, как будто на аллерген реакция произошла. Наверняка пауки искусали. Или жидкость, впрыснутая в кокон, повлияла. А может там вообще и глаз больше не было. Даже думать об этом не хотелось.

– Бра-ат? – прохрипел серый.

– Нет. Человек.

– Слава всем квази.

По его иссохшему лицу бегали мелкие паукобразные. Ну как мелкие – размером в два ногтя каждый. Окраска у них красно-чёрная.

Каракурты, да.

Дерьмо.

Болезненно поморщился.

– До-обей. Прошу.

Серокожий достал из кармана перемазанной куртки пузырь магоса. Движения нервные, рывками; лицо постоянно кривилось от боли.

– Все-е что-о есть. Забери и закончи это-о. В животе… Чуток и таких исков, – он без особой уверенности кивнул в левую сторону. – Станет на десяток больше.

– Почему сам не принял?

Он грустно усмехнулся:

– Они сожрут еще больше жизни и плоти. Быстрее отрастут, быстрее начнут лезть, быстрее