— Тревор, Мэдисон, поздравляю. — Шей наклонилась вперед и чмокнула Мэдисон в щеку. Она ответила на притворное объятие, скорее всего, для тех, кто внимательно наблюдал за ними, но была явно напряжена. Выпрямившись, Шей кивнула будущему тестю своего брата. — Сенатор.

— Шей, — холодно пробормотал он.

— Твоя сестра хотела тебя видеть и пожелать всего наилучшего, — сурово произнес Гидеон. И вдруг добавил: — У нее всепрощающее сердце, учитывая, что ты выставил ее из ее родного дома.

— Она сама так решила, — огрызнулся Тревор, ярость в его глазах отразилась на его лице. Его губы искривились в уродливом оскале. — Ну давай же, Гидеон, поговорим. Мы оба знаем, как трудно может быть с сестрами.

Тошнота поднялась в животе у Шей и подступила к горлу. Темные волны ярости исходили от Гидеона, и он двинулся вперед. В ужасе Шей вцепилась в его руку, боясь того, что он может сделать с ее братом. И она боялась за Гидеона, за последствия, которые могут иметь его действия. Она не сомневалась, что Тревору понравится выдвигать обвинения и использовать их против своего врага.

— Гидеон, нет, — мягко взмолилась она. — Он тебя провоцирует.

Тревор усмехнулся.

— Шей, мне нужно с тобой поговорить. Без свидетелей, — подчеркнул он.

— Хорошо, — согласилась она, больше для того, чтобы отделить Гидеона от Тревора, а не потому, что хотела быть сговорчивой. — Гидеон, — прошептала она. Когда он оторвал все еще пугающий взгляд от ее брата, она сжала его руку. — Я сейчас вернусь.

— Ты не обязана этого делать, — напомнил он ей так же тихо, но ярость все еще вибрировала в его голосе.

— Да, я знаю, — ответила Шей. Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала его в подбородок. — Они того не стоят. — Она дождалась его резкого кивка, прежде чем снова повернуться к брату: — Полагаю, в кабинете.

Не дожидаясь его подтверждения, она направилась в глубину дома. Гнев ощетинился под ее кожей, пронзая ее, как тысячи крошечных иголок. Когда она вошла во владения своего брата, едва могла смотреть на него.

— Как ты посмела привести этого урода в мой дом? — выдавил Тревор сквозь стиснутые зубы, как только закрыл за ними дверь кабинета.

— Твой дом? — Она скрестила руки на груди. — Ты был прав, когда сказал Гидеону, что я решила уйти. Это был мой выбор. И это не твой, а наш дом, Тревор. Я могу привести сюда, кого захочу, и у тебя нет права возражать. Мне не нужно спрашивать твоего разрешения.

— Я бы никогда не подумал, что ты станешь предателем, — прорычал он. — Мама и отец не узнали бы тебя сейчас.

Шей приняла этот удар и не пошатнулась. Боль отступала, но затаилась внутри ее. «Будь спокойной, он не может причинить тебе вреда». Сделав глубокий вдох, она оттолкнула его.

— Ты такой лицемер, — сказала она, удивляясь своему ровному тону. — Такой праведный и могущественный. И подумать только, я защищала тебя. Верила в тебя. Доверяла тебе. А ты, оказывается, этого не заслуживаешь.

— О чем, черт возьми, ты говоришь, Шей?! — потребовал он. — Я не сделал ничего, что могло бы поставить под удар нашу семью, я уважал наше имя, уважал тебя. Ты, младшая сестренка, предала меня.

— Думая о себе, желая чего-то для себя? И ты обвиняешь меня в том, что я осмелилась бросить тебе вызов? Я не овца, Тревор. У меня есть разум и чувства. У меня есть сердце, но был только один Нил, который мог претендовать на обладание им, ты прежний, но тебя уже нет. Потому что где-то на этом пути ты потерялся из-за ревности, мелочности и ненависти. Нет, старший брат, — сказала она, бросая ему в ответ его насмешку, — не я тебя предала, а ты себя предал. — Я поддерживала нашу семью и защищала, когда ты хотел ее уничтожить своей жадностью и амбициями.

— Ты должна остановиться, — предупредил он мрачно, делая шаг вперед.

Но она не испугалась. Он уже не властвовал над ней. Уже нет. Она не стала дожидаться, пока он подойдет, а шагнула навстречу.

— Нет, это ты остановись. И слушай. Я знаю, что задумал ты и твой драгоценный сенатор, — сказала она. — Инсайдерская информация. Фиксирование контрактов. Откаты. Незаконные взносы на предвыборную кампанию. И не только. — Когда он отшатнулся в шоке и его глаза широко раскрылись, она кивнула: — Да, Тревор, я знаю об этом все. Потому что у Гидеона на тебя досье толщиной в несколько дюймов. Я в курсе всех ваших грязных делишек, которые, если они станут достоянием общественности, могут уничтожить «Ремингтон Нил», опозорить наше имя и отправить вас с Джулианом в тюрьму.

— Как давно ты?… — Его голос прервался, но она поняла вопрос.

— Еще до сбора средств в «Святилище Грейс». Я заключила сделку с дьяволом, чтобы спасти тебя. Согласилась притвориться, что у нас с ним серьезные отношения, чтобы он не разоблачил тебя. Вот почему я не могла порвать с ним. Если бы я это сделала, ты был бы уничтожен. Но это еще не все, — прошептала она и шагнула к мужчине, который носит лицо ее брата, но стал незнакомцем. — Он сделал все это из-за Оливии. Ты помнишь ее, не так ли? — Увидев, как окаменело его лицо, она снова кивнула: — Конечно, ты помнишь. Женщина, которую ты соблазнил, использовал, чтобы отомстить ее брату. Она забеременела, а ты бросил ее. И все из-за твоей мелочной ненависти и обиды. Итак, кого бы отец и мама не узнали?

— Ты не понимаешь! — рявкнул он, но гнев в его глазах был омрачен беспокойством. Страхом. Потому что он, без сомнения, понимал, что у его злейшего врага есть на него компромат. — Ты никогда не сможешь понять…

— Не понимаю чего? Насколько трудно соответствовать нашему имени? Жить под гнетом этого так долго, что иногда тебе кажется, что твоя спина вот-вот сломается от этого бремени? Я не только понимаю, Тревор, я знаю это очень хорошо. Разница между тобой и мной в том, что я предпочитаю не позволять этому грузу отравлять меня, я не приму бессовестных решений, которые причинят боль другим людям. Я решила помогать людям, а не вредить им. Но просто чтобы добиться своего, ты и мне помешал бы в этом.

Слишком долго она позволяла ему и долгу диктовать, как жить. Больше она этого не позволит. Может, она и была послушной, но училась у лучших. Не у брата. Гидеон показал ей пример.

— Я люблю тебя, Тревор. Ради брата и