Глоссоктоны окружили Гамбито, привязали его за хвост к длинному шесту и ушли, забрав его с собой. Роза, прилипнув к валуну, смотрела, как ее друг, будто знамя, развевается на палке, покуда вражеские солдаты не скрылись из виду. Слезы накапали перед ней маленькое озерцо. «Я так больше не играю, – думала она. – Я хочу проснуться, хочу домой». Она так и оставалась на валуне, словно ее к нему прибили. Боялась пошевелиться, даже дышать боялась. Роза не знала, сколько пролежала в одном положении. Наверное, долго: спина затекла и ныла все сильнее. Медленно, очень медленно Роза заставила себя собраться, встала, спрыгнула с валуна и побежала к стволу дерева, на которое забрался Гамбито в момент взрыва. В дупле оказался свиток, похожий на пергаментный. Роза расправила его и увидела карту мира. Она прижала палец к бумаге, пытаясь найти Грецию.

Едва она коснулась карты, как на пергаменте проступили красные точки. Отняла руку – точки пропали. Роза погладила карту, и по бумаге вновь, куда ни глянь, рассыпались красные точки. Под каждой из них был небольшой символ, который отсылал к перечню с числами и непонятными словами. Роза попыталась разобраться. В России она нашла «Водский 10», в Японии, на острове Хоккайдо, – «Айнский 2», в Швеции – «Пите-саамский 40»[59]. Ее палец скользил по карте от одной страны к другой, и в покинутых ей краях точки пропадали, а в новом месте проявлялись. Карта с языками, которым грозит исчезновение. Значит, вот что искали глоссоктоны, вот ради чего они развязали войну и пришли сюда. А теперь эта карта – в ее руках, и задача Розы – спасти ее.

Силы покинули Розу, она рухнула на землю и забилась в норку, образованную корнями дерева, посреди страны, которой нет на карте. В голове сбилось в ком все, что она пережила за последнее время, и все, что услышала и узнала. В какую странную игру вплела ее судьба? Как она здесь оказалась? Как это все могло произойти? А сейчас? Наедине с собой, Роза бродила в потемках разума, измаявшись от тщетности этих странствий. Все казалось бесцельным. Абсолютно бессмысленным. Усталость запечатала ей глаза. Словно сквозь щель в дверном проеме или в затворе фотоаппарата, перед ней сменялись кадры этих нескольких дней. Гамбито с одним закрытым глазом. Клац. «Без этого никак, барышня» перед входом в Царство Глубин. Клац. Вавель и теряющиеся языки. Клац. Нел, Панда. Клац. Анна в дебрях непролазных. Клац. Рука Розы в руке Луизы. Клац. Братик Костиса в ночи ловит рыбу галстуком. Клац. Гамбито прощается, бесшумно проговаривая, вычерчивая слоги, один за другим. Открытый рот, как полная луна, – «до». Чуть сжатые губы – «стой». А потом, на выдохе – «на». Достойна. Клац. Гамбито, смеясь, пляшет боевым знаменем. А затем тьма.

«Почему у меня не получается найти смысл?» – мучилась, засыпая, Роза. Ее разум был как мельница, перемалывавшая все прожитое и обдуманное. «Таков сон, – подумала Роза. – Надо проснуться, надо спрятать карту, защитить, не забыть».

В следующий миг она оказалась у Черного озера. Тут она и укроет карту. Если бросить пергамент прямо в озеро, он сохранится? Розе же говорили, что здесь прячут то, что не хотят потерять. Сама она была слишком маленькой, чтобы спасти весь мир. Слишком маленькой, чтобы спасти все исчезающие языки. Ей нужно вырасти, чтобы сражаться. Рассказать другим о том, что она узнала здесь. Роза посмотрела в чернильные воды. Увидела свое отражение, но оно выглядело как-то иначе. Это была скорее женщина с длинными черными волосами. Нет, это была не сама Роза. Кто-то другой. Эта женщина кого-то ей напоминала. Роза протянула руку, пытаясь сдернуть завесу, мешавшую ей видеть четко.

– Мама? – закричала она. – Мама, это ты?

Женщина смотрела на нее из глубины.

– Мама, не уходи. Пожалуйста, пойдем со мной, – умоляла, рыдая, Роза.

Женщина засмеялась и поднялась к поверхности озера.

– Как ты выросла, моя хорошка, – улыбнулась она.

– Мама, мне страшно. Мне кажется, я сплю, но сейчас я не хочу просыпаться.

– И все же, Роза, сейчас твои глаза распахнуты настежь. Просто погружение в глубину дается тяжело. Много странных мыслей.

– Все так запуталось. Я уже не знаю, где правда, а где нет.

– Жизнь похожа на воду. Иногда она бежит чистым ручьем, а иногда застаивается в иле и тине.

– Не знаю, мама, я не знаю, что мне делать.

– Живи, моя хорошка. Ничего другого.

– Я не знаю, чего от меня ждут.

– Чтобы ты всегда осмеливалась исследовать глубину и, погружаясь глубоко, вспоминала, кто ты есть.

– Но я не живу в Царстве Глубин. Я хочу вернуться обратно.

– Ты вернешься, но и другой мир – тот, что кажется тебе более настоящим, – выстроен над иным царством. Мы все – звенья большой цепи. Люди, языки, культуры, истории, слезы. Великое шествие, борьба, странствие по дороге жизни.

– То есть я тоже звено?

– Ты – любовь моего сердца.

– А если я проснусь, а тебя нигде нет?

– Я всегда буду с тобой, я – твоя частичка. Я сплю в глубине тебя.

Роза свернулась калачиком, стала совсем крошечкой и поместилась в двух ладонях, которые бережно вынесли ее из озера. Вскоре узкая щель во тьме начала разрастаться, пропуская все больше света. Не желая просыпаться, Роза зажмурилась, чтобы не впустить свет под веки, но, как она ни пыталась, он поглощал все вокруг. Наконец Роза не выдержала, открыла глаза – и вновь очутилась в норке у корней дерева. Взволнованная, она принялась искать карту: свиток упал к ее ногам. Роза подняла его и спрятала под одежду. Она решила отправиться к пещере Дырявой горы и найти Панду с Марабу.

Сначала Роза переживала за карту: как бы не вывалилась на бегу. Но вскоре она привыкла и просто время от времени нащупывала свиток под одеждой, чтобы убедиться, что он все еще на месте. Она молилась, чтобы рассвет повременил. Хотелось оттянуть момент, когда она узнает, какой день наступил для Царства Глубин. День, когда станет ясно, сколько людей выжили и кто именно продолжит путь, проложенный мечтами Вавеля и Хранителей.

Сон во сне

Судя по звукам, бой шел далеко, очень далеко. Туда-то Роза и бежала. Одна. Взвешивая каждый свой шаг, чтобы не пропасть. У сердца она несет секрет. Карту с крохотными сонными светлячками. Каждый огонек – приговоренный к смерти. Роза должна спешить. Она это знает. Она устала, но нельзя терять ни секунды. Она пыталась думать о чем-то приятном, чтобы прогнать страх. На другой стороне, в комнате, Арес отмечал ее рост на