Но Лео не ответил. Понимая, что во дворце ей делать больше нечего, женщина оседлала лошадь и развернула ее, дергая за поводья, в сторону выезда из города. Если она потеряла силы, то и девочки тоже. А значит в таком случае они отправятся в безопасное место — Ярград!

Двигаться через границу Ярграда и Икера было опасно, и Павла поскакала к Бесконечному лесу. Через него можно было легко пробраться в Беловодье. Так она думала… пока не почувствовала слежку. За ней двигались три всадника, нагоняя ее. Павла поторопила своего коня, но мужчины оказались быстрее. Один из них выхватил меч и собирался нанести лошади ворожеи ранение. Женщина резко развернула ее, уводя от удара. Но путь им перегородил второй всадник. Лошадь Павлы от испуга встала на дыбы. Ворожея, не удержавшись, выскользнула из седла и рухнула на землю, потеряв сознание.

Когда Павла открыла глаза, она уже лежала не в лесу, а в большой комнате без окон и дверей на огромной кровати с легким полупрозрачным балдахином. Женщина присела по постели, касаясь пальцами затылка. Но на ее удивление — голова даже не болела, а в теле разливалась приятная слабость и никакой усталости и боли.

— Проснулась, жена моя? — раздался ласковый голос. Балдахин колыхнулся и на кровать присел мужчина с длинными белесыми волосами, одетый в белоснежную рубаху и такие же брюки. — Как спалось, любимая?

Павла помотала головой. Жена? Любимая? Быть такого не может! Была она любимой… но это было так давно, и она сама от этого отказалась. Добровольно! Ради дара, ради людей. Взяла обет безбрачия, стала приносить Маланье молитвы, чтобы любимый забыл ее и полюбил другую. Маланья смиловалась… послала мужчине новую женщину и даже забрала любовь из сердца Павлы. Не до конца, конечно, воспоминания же остались. Но Павле больше не было больно! Да и некогда было страдать. Начали появляться новые сестры, приходилось заниматься их обучением. К тому же Пелагея внезапно сказала, что чувствует угрозу! Что ей нужно спрятаться, чтобы не растрачивать свою силу на помощь людям, а полностью отдаться изучению и получению новых знаний для молодых ворожей. Павла послушалась сестру и объявила всему миру о ее смерти. А Пелагея ушла в закрытый домик, где когда-то родились первые ворожеи: Ярослава и Мирослава. Павла же стала старшей сестрой и наставницей.

— Ну что ты молчишь? — отвлек ее от размышлений все тот же мужчина. Он улыбнулся своей притягательной улыбкой, а Павлу прошибло осознанием.

— Леонэль!

— Конечно, любимая! Но ты можешь звать меня Лео. Пусть я останусь Леонэлем для людей, что вскоре поклонятся нам.

— Нам?

— Ты моя жена, а значит богиня! Нужно просто завершить обряд! — он потянулся к прикроватной тумбочке и взял небольшой серебряный ножик.

— Убьешь меня, чтобы забрать душу, которая содержит в себе силу ворожей? — прищурилась Павла.

— Ну что ты, любимая! Разве я могу причинить тебе боль?! — искренне удивился Леонэль. А потом выдал очередную дивную улыбку и как ни в чем не бывало произнес: — Ты сама себя убьешь!

— Я? Сама себя?

— Да… ради меня!

— Ни за что! — четко и громко произнесла Павла.

— Ты не сможешь отказать мужу! — уверенно произнес Леонэль.

— Могу! И ты мне не муж!

— Муж, — заверил лживый бог, кивая на ее руки, лежащие на коленях.

Павла опустила глаза, разглядывая свои ладони. На их тыльной стороне были нарисованы руны, концы которых, словно браслеты, опоясывали запястья.

— В новом мире все женщины будут носить такие знаки, в качестве их принадлежности мужу и полного беспрекословного подчинения ему, — пояснил Лео.

— Мы не дрессированные зверушки, чтобы подчиняться кому-то! И я тебе подчиняться не стану!

— Станешь, жена моя! И твои сестренки станут. С ними будет чуть сложнее. Они, глупые, польстились на человеческих мужчин. Но ты у меня умница — отказалась от любви ради великого дела! И поэтому теперь ты моя жена. А девочки… им всего-то нужно будет отречься от своих мужей и взять обет безбрачия. Они это скоро сделают! Одна твоя не самая умная сестренка недавно уже чуть не переступила черту! Бросила своего муженька, собиралась обряд провести, да только слабину дала. И человечишка этот усмирил эмоции, которые я в нем раззадорил, бросился за ней. Но ничего… они всего лишь люди, а я бог! И против моей воли никто не пойдет!

— Девочки никогда тебе не сдадутся! Они умные, ты не проведешь их! И сильные! Намного сильнее меня и всех сестер до них! Матушки чувствовали, что ты близко и одарили девочек втройне сильней! — сверкнула глазами Павла.

— Я знаю! — рассмеялся Леонэль. — Ты меня этим совсем не удивила. Глупые богини даже подобрали девиц себе под стать. Я сразу разобрался — кто чья любимица! Майя похожа на разумную Маргариту. Линдита взяла себе своевольную Дарьяну. Лилита конечно же выбрала скромную княжну Леду. А добрая Маланья несчастную Агату. Только это была их огромнейшая ошибка! Потому что теперь их сила будет моей! Вся до капли! И с ней я навсегда заточу богинь и сам буду править этим миром!

Павла обеспокоенно поглядела на лживого бога. Он говорит это с полной уверенностью! У него было уйму времени, чтобы придумать этот коварный план! Уйму времени, чтобы просчитать каждый шаг! Как ей быть? Как помочь сестрам?

«Матушки, ну, где же вы?» — отчаянно про себя крикнула Павла.

— Но пока они меня не найдут! — закончил свою речь Леонэль.

— Их локоны…

— Да, — кивнул лживый бог. Он расстегнул рубашку и коснулся своей фарфоровой кожи пальцами. На шее тут же проявился большой кулон на цепочке. Овальный и приплюснутый, он был сделан из тонкого прозрачного стекла, через которое виднелись четыре светящиеся прядки: черная, рыжая, белая и каштановая — волосы богинь. То, что скрывало Лео все эти годы.

Павла обеспокоенно заметалась в мыслях. Кулон при нем! Нужно всего-то его снять, чтобы богини наконец нашли его!

Но Лео снова коснулся кожи и талисман исчез. Павла закусила губу. Надо дать знать девочкам, что он не расстается с оберегом! Но как?!

— Знаешь, мне нравится с тобой болтать, но, пожалуй, на сегодня хватит! Хочу уже закончить с этим! — он внезапно наклонился и поцеловал женщину в губы. Его руки вложили в ладони Павлы нож. — Готова ли ты, любимая, сделать все, что я попрошу?

«Нет» — пронеслось в голове, а губы послушно ответили:

— Да…

— Тогда убей себя, жена моя!

Руки Павлы сами взметнулись вверх, поворачивая нож к себе острием. Внутренний голос отчаянно завопил, прося