Шрифт:
Закладка:
— Привет, — затараторила она, — это ты Лера Кузнецова?
— Ну допустим, — осторожно согласилась я, — а что?
— У тебя ведь по логистике восьмой вариант?
— Восьмой, — я кивнула.
— Слушай, выручи, а, — взмолилась она, — мне задачи Игорьку сдать надо сегодня, а то на завтрашний зачет не допустит! Как раз восьмой вариант! Даю за каждую по сотне.
Я только хотела сказать, что не нужно мне денег, этих проклятых задач и так не жалко, но осеклась.
— Пятьсот за все двадцать, — я достала из сумки тетради.
В глазах у блондинки откровенно прочиталось сомнение в моем умственном здоровье. Видимо, опасаясь, что я передумаю, быстро достала купюру. Я без сожаления обменяла ее на бесполезную, на мой взгляд, макулатуру и поспешила на улицу. Теперь денег на билет хватит.
До наступления нового года оставалось несколько дней. Закрыв сессию, я улаживала последние дела. Если я раньше и сомневалась, то теперь уже решилась окончательно. Забегалась, конечно, но, к счастью, все-таки удалось все осуществить.
Тридцатого утром я собралась на вокзал за билетом.
— Лер, ну вот зря ты так. Я все же надеялась, что передумаешь, — вздохнула Ирка, пока я одевалась.
— Ир, нет, я иначе не могу, — я покачала головой.
— Ну почему не можешь-то?
— Как это почему? — я невесело улыбнулась. — Потому что люблю его. И давай в сто пятидесятый раз не будем по этому поводу спорить.
— Баран ты, Лерка, — вздохнула она, — неизлечимый баран.
Я не стала спорить на эту извечную тему и поспешила на вокзал за билетом.
Время до наступления вечера пролетело махом. Около восьми часов я собралась и поспешила на улицу.
— Куда ж это годиться, — ворчала себе под нос наша вахтерша, когда я проходила мимо, — три недели уже без снега… Что за Новый год без снега…
— Валентина Петровна, не переживайте, — я улыбнулась, — Нового года без снега не бывает, сегодня-завтра точно пойдет.
Выйдя из общаги, подняла глаза на небо. Тяжелые тучи словно вот-вот норовили свалиться на голые ветви деревьев.
— Да, — прошептала я с улыбкой, — снег сегодня непременно пойдет.
Надсадно поскрипывающий автобус доставил меня на место назначения. Напоследок поздравив ставшую кондукторшу с наступающим, я вышла и снова посмотрела на небо. Оно упорно молчало и не выдавало ни единой снежинки.
Спрятав озябшие руки в карманах пальто, я быстро зашагала по тротуару к знакомому дому.
Если Максим мне удивился, то виду не подал, как и всегда оставался невозмутимым. Молча пропустил меня в квартиру. До этого мне казалось, что произнести эти два слова мне будет неимоверно сложно, но боялась я зря.
Как можно спокойней, чтобы голос не дрогнул, я признала:
— Ты победил.
Эпилог
В занимающее всю противоположную стену окно ночь беспощадно швыряла снежные хлопья. Не знаю, давно ли начался снегопад, заметила я его только сейчас.
— Снег… — пробормотала я. — Как долго его не было…
— Это все ты виновата, — обнимающий меня Максим, с улыбкой ласково коснулся губами моего виска. — Пришла бы раньше, снег бы и пошел раньше.
— Ты был уверен, что я приду?
— Честно?
— Честно.
— Не был, — и с улыбкой добавил: — Я уже даже собрался принимать меры.
Он немного помолчал, задумчиво перебирая пальцами чуть спутавшиеся пряди моих волос. Странным голосом спросил:
— Не жалеешь?
— А должна? — я не удержалась от улыбки.
— Все может быть, — Максим откинулся на подушку, положив одну руку за голову, второй продолжая меня обнимать. — Ведь ты надеялась встретить своего прекрасного принца. Да и наверняка считала, что в первый раз все должно быть по любви и никак иначе.
— Так я же признала твою правоту. Что не бывает ни любви, ни прекрасных принцев, — закрыв глаза, я нежилась в его объятиях. Не говорить же ему, что именно он доказал мне, что любовь существует; что именно он стал для меня прекрасным принцем. Все равно не поверит.
Максим зевнул и прижал меня к себе покрепче.
— Завтра перевезем твои вещи. Хотя нет, к черту твои старые вещи, купим тебе все новое.
В этой блаженной неге его объятий теперь очень хотелось спать. Спать и улыбаться. Вот только первое было для меня непозволительной роскошью.
Еще долго я пролежала, прислушиваясь к его ровному дыханию. Максим спал уже давно, но я не хотела потерять ни одной драгоценной минуты, их и так осталось совсем мало. Да только медлить тоже было нельзя. Осторожно выбравшись из его объятий, я встала с кровати. Бесшумно собрала с пола свою одежду, оделась и уже на пороге комнаты, не выдержав, обернулась. Спящий Максим походил на себя настоящего, без непробиваемой стены цинизма и невозмутимости. Не проглядывало в его чертах привычной жесткости, сейчас он даже выглядел искренне счастливым, улыбался во сне. Закусив губу, пытаясь сдержать эмоции, я буквально заставила себя выйти из спальни.
Хоть я и старалась не шуметь, но чуткий Акбар меня услышал и вышел из зала. Следил за мной с укоризненным взглядом, пока я в прихожей обувалась и застегивала пальто.
— Ну не могу я иначе, понимаешь? — прошептала я, погладив его по голове.
Я направилась к двери, но возле вешалки замерла. Так просто уйти я не могла. Легонько похлопала по карманам куртки Максима, искомый прямоугольник нашла быстро и выудила наружу. Акбар наградил меня очередным укоризненным взглядом.
— Да, мне стыдно, — не стала отрицать я. Открыла пачку, сигарета там оказалась всего одна. Без зазрения совести я прихватила ее вместе с упаковкой и спрятала в кармане пальто.
— Ну все, Акбар, мне пора, — присев на корточки, я обняла дога. — Пожалуйста, — голос невольно дрогнул, — береги своего хозяина.
Я вышла из квартиры, но не успела закрыть дверь, как пес выбрался вслед за мной.
— Возвращайся, — я чуть не взвыла, — мы не гулять.
Акбар глянул на меня так, словно говоря «Я знаю», и направился к лестнице. Дверь за моей спиной с тихим щелчком захлопнулась от сквозняка. Я поспешила за догом.
Даже если бы в четыре утра ходили автобусы, денег на проезд у меня все равно не было. Про такси вообще молчу. Так что предстояла мне довольно долгая прогулка под снегопадом. Словно зная, куда я направляюсь, Акбар бежал впереди меня. На вокзал мы с ним добрались за полчаса до отправления поезда. Я забрала из камеры хранения свою сумку с вещами, которую оставляла тут заранее, и присела на скамейку возле перрона.
— Когда ты на меня так смотришь, я чувствую себя предательницей, —
