Я польщён.

— Вам, смертным, нравится слушать свой голос, да?

Трудно элегантно пожимать плечами, лёжа на спине.

— В Аду, обычно я самый интересный человек в комнате, так что это вроде как неизбежно.

Он на секунду отворачивается, словно раздумывая, а затем глубоко вонзает нож мне в щёку, проворачивая лезвие, прежде чем вытащить его.

— Это для тебя было достаточно интересно?

— Поможет, если я скажу «да»?

Он делает вдох, и его настроение меняется. Напряжённые морщины гнева смягчаются и демонстрируют что-то другое. Не печаль. Скорее, глубочайшую усталость.

— Зачем ты вернулся? — спрашивает он.

— Я каждый день задаю себе этот вопрос. — Он снова тычет ножом мне в щёку. — Я пришёл сюда убить Мейсона Фаима, неблагодарный ты уёбок. Я спас твою задницу.

Его голова на секунду опускается. Он вытирает рукавом кровь с ножа.

— В этом и проблема. Если бы ты просто держался в стороне, нас бы уже тут не было.

Я пытаюсь сесть. Ветис кладёт руку на мой обожжённый доспех и толкает меня вниз. Ему не приходится сильно давить.

— Боже, блядь, правый. Ты тупой? Ты действительно считаешь, что легионы могли выступить против армий Небес и победить?

Он смотрит в заднюю часть скорой, а затем обратно на меня.

— Нет, конечно. Они бы нас перебили. И всё это, — он простирает руки, чтобы охватить весь Ад, — закончилось бы.

Иногда я настолько туп, что диву даюсь, почему ни разу не использовал динамит вместо зубной щётки.

Теперь я знаю, как Мейсону удалось обрести такое большое влияние в Аду и столь быстро заставить сотрудничать с ним множество генералов с их войсками. Война с небесами не была войной. Это был пакт о самоубийстве. Смерть от руки копа. Спровоцировать парня с пушкой, чтобы он выстрелил. Штурмовать врата Рая, пока золотая армия не сожжёт вас дождём священного огня. И, прощай, Ад. И им не пришлось бы беспокоиться о том, что их отправят в Тартар, потому что я его уничтожил. Идеальный вариант для крупнейшего культа самоубийц всех времён.

Семиаза был единственным сопротивлявшимся. Одним из немногих оставшихся адовцев, что всё ещё верили в спор Люцифера с Небесами. Семиаза не глуп. Конечно, он не хочет быть Люцифером. Как руководить целой цивилизацией режущих запястья? Неудивительно, что появилась Деймус с сияющей счастьем церковью. Она единственная, предлагающая альтернативу вечному хождению собачкой вокруг туалета Бога. Даже если это дерьмо с Новой Эрой, завёрнутое во влажную мечту адовца. Не поэтому ли Бог разбился на миллион маленьких кусочков? До того, как Аэлита убила его, Нешама сказал, что никогда не планировалось, чтобы Ад стал таким. Я думал, он имел в виду пожары, воронки и землетрясения. Теперь я знаю, что он имел в виду. Он отправил мятежных ангелов в вечный тайм-аут, и так и не вернулся. Справедливое и мудрое наказание Господа вдохновило миллионы его детей на массовый суицид. Неудивительно, что у старика случился нервный срыв.

— Что теперь? Ты собираешься перерезать мне горло? Без Люцифера, это место очень быстро станет по-настоящему интересным. Может, всё это рухнет в одну большую воронку. Разве это не весело, триллион лет бродить по колено в крови и дерьме, ожидая конца Вселенной?

Он постукивает ножом по моей руке Кисси, словно пытаясь определить, созрела ли дыня. Затем перемещает лезвие к повязке на груди, пытаясь просунуть кончик лезвия под марлю, чтобы приподнять её и посмотреть.

— Не волнуйся о нас. Сейчас тебе нужно волноваться о себе.

— Почему? Ты собираешься убить меня, а я слишком ранен, чтобы отбиваться. Я волновался бы лишь в том случае, если бы думал, что есть шанс что-то сделать, а я могу облажаться.

— Видишь? Разговоры. Разговоры. Разговоры. Это всё, что вы, люди, делаете.

— Я хотя бы не заставляю других убивать вместо себя. Если бы я хотел умереть, я бы сделал это сам, а не дурил небеса, чтобы они сделали это за меня.

Он вздыхает.

— Должно быть, мы для тебя полное разочарование, Люцифер.

Он делает сильный язвительный акцент на слове «Люцифер».

— Вся эта помойка — одно большое разочарование. Может, поэтому Бог и забыл о вас. Вы пиздец, какие скучные.

Ветис прижимает нож к ожогу у меня на шее. Я стараюсь не морщиться.

— Позволь положить конец твоим страданиям, — говорит он.

— Дай мне нож, и я положу конец твоим.

Снаружи кто-то кричит: «Эй!». Ещё кто-то чертыхается. Звук бегущих ног. Множества. Снова крики. Выстрелы, и что-то сильно врезается в скорую.

Ветис поднимает голову, когда дюжина рук выволакивает его из скорой. Одна из них выкручивает ему запястье, пока оно не издаёт треск, и он роняет нож. Потом утаскивают за борт скорой, и я теряю его из виду. Мгновение спустя внутрь заходит женщина и ищет незапачканное кровью место, чтобы сесть. Находит прижатую каталкой к стене поролоновую подушку и кладёт на один из шкафчиков.

— Отлично сработало, я бы так сказала, — произносит Деймус.

— Сработало бы ещё лучше, появись ты здесь пять минут назад.

Она поднимает руки в жесте «что-поделаешь».

— Чтобы пробраться незамеченными через каньоны, потребовалось больше времени, чем мы думали.

Я сажусь и прислоняюсь спиной к стене. Кровь Гризли пропитывает мои брюки. Мне плевать.

— Я не был уверен, что ты вообще появишься.

— Но вот мы здесь, выполняя свою часть сделки.

— И я выполню свою. Единственно. Вы привели с собой доктора или медсестру?

— У нас есть доктор и медсестра. Зачем?

— Парамедик, которого они вытащили отсюда, скорее всего, немного не в себе. Кто-то должен её посмотреть. Кроме того, может кто-нибудь войти сюда и порыться в поисках обезболивающего? Мне хочется лечь в наполненный «Оксикодоном»[71] детский бассейн.

Она легонько гладит меня по плечу.

— Посмотрю, что можно сделать.

«ОКСИ» или адовского «викодина» не нашлось, но Деймус возвращается с чьей-то фляжкой, полной Царской водки. Сойдёт. Мы сидим на обочине дороги, оглядываясь на Пандемониум. Даже разваливающееся на части, это место достаточно похоже на Лос-Анджелес, чтобы вызвать у меня тоску по дому.

Склон холма, на котором мы сидим, хрустит под ногами там, где растительность сгорела. Но это место не совсем мертво. Сквозь слой пепла пробиваются кустики призрачного чертополоха, и даже несколько цветков асфодели.

— Неважно выглядишь, — замечает Деймус.

— С помощью месячного отпуска, подтяжки лица и ящика «Экстази», возможно, я добьюсь того, чтобы дерьмово себя чувствовать.

— Генерал Семиаза будет не в восторге от всего этого. Беготни с оружием по глубинке. Нападению на его солдат. И особенно то, что ты вступил со мной в сговор.

— С ним всё будет в порядке.