нечему, а вот держать всегда под рукой для фронтовой надобности удобно. Подходило время, и сокурсники уезжали. Куда? Знамо дело, на фронт. Так, во всяком случае, думали те, чей час еще не пришел. Правда, это не всегда был фронт. Но об этом они узнали позже.

К примеру, Георгию Дмитрюку фронт не удалось увидеть. Его послали совсем в другую сторону — на Дальний Восток, в Хабаровск. Он прослужил там до 1953 года. Почему так случилось? Теперь вряд ли кто-либо ответит на этот вопрос. Дочь Виктория, с которой мне приходилось встречаться, считает, что это из-за деда Степана Васильевича. Он попал в плен в первые же дни войны. Да, действительно, НКВД мог принять такое решение, но вся ирония в том, что Георгий Дмитрюк сам оказался в радиоразведке этого наркомата, а после войны еще долгое время служил в системе КГБ СССР. Так что, скорее всего, Георгий Степанович оказался в Хабаровске по приказу. Там ведь тоже были нужны образованные инженеры-радиоразведчики. Правда, воентехник 1-го ранга Дмитрюк оказался единственным из «особого» отделения, кто уехал на восток. Остальные…

Пожалуй, в числе первых получили назначения Николай Баусов, Абрам Мотов и Евгений Павловский. В Москве им выдали предписания и приказали отбыть в Ленинград в разведотдел фронта к подполковнику Ивану Миронову.

Заканчивался август, и обстановка была такова, что воинский эшелон, в котором ехали радиоразведчики, повернули у Бологого назад. Кружным путем через Ярославль и Вологду они пробивались в город на Неве и, наконец, въехали в него с востока, через станцию Мга, за несколько часов до того, как ее захватили немцы.

Подполковник Миронов ждал их с нетерпением. Воентехники считали, уж теперь-то их отправят в радиодивизионы на фронт. Но не тут-то было. Иван Миронович сказал, что для них есть дело государственной важности, и потому они назначаются военпредами на радиотехнический завод имени Н. Козицкого.

Как специалисты, они с искренним уважением относились к одному из самых старейших заводов России, но не за тем учились столько лет в академии, чтобы во время войны сидеть на приемке. Их дело — фронт.

Миронов почувствовал настроение молодых воентехников, и, отложив в сторону все самые неотложные дела, попытался объяснить, что слова «государственной важности» он произнес не просто так. А начал беседу подполковник, казалось бы, с элементарного вопроса: как сегодня, в нынешних условиях, передать разведданные, когда расстояние между разведгруппами, заброшенными в тыл врага и штабом фронта, непрерывно увеличивается?

Ответ, конечно же, лежал на поверхности. И им, выпускникам академии связи, не составляло труда назвать способ передачи развединформации. Понятно, когда немцы стремительно наступают, никакой самый опытный и быстрый ходок, отправленный разведчиками в Центр, не способен доставить ее через территорию занятую врагом, а потом и линию фронта. Даже если и случится чудо и он прорвется к нашим, такая развединформация ничего не будет стоить. Она попросту устареет. Оставалась единственная возможность для передачи данных разведки — их любимое радио. С сияющими лицами воентехники и доложили об этом Миронову.

— Верно, — усмехнулся подполковник. — За ответ оценка отлично. Только есть одна проблема. Вы знаете все радиостанции, которые стоят на вооружении в наших войсках. Так на какой из них вы будете работать в глубоком тылу противника?

Воентехники растерянно молчали. До них начинал доходить весь трагизм положения. В Красной армии не было такой мобильной, легкой переносной радиостанции, которую мог нести на себе разведчик, заброшенный в тыл. Впрочем, насколько им известно, таких станций не существовало и в других армиях, например, в той же немецкой.

Но сегодня речь не о других армиях, а о своей родной Красной армии. Без такой радиостанции действия разведгрупп будут просто парализованы.

— Открою вам секретные данные, — сказал Миронов. — Командующий Северным фронтом генерал-полковник Попов поставил перед разведотделом задачу: срочно обеспечить надежную доставку развединформации из немецкого тыла. Она нужна как воздух.

Подполковник замолчал, вглядываясь в лица воентехников, словно задаваясь вопросом: доходит до них или нет?

— Начальник разведки фронта вынужден был, по сути, положить голову на плаху, доложив, что эта задача сегодня не выполнима.

Павловский, Баусов и Мотов напряженно слушали Миронова, пытаясь предугадать, что же от них хотят.

— Вам надлежит спасти голову начальника разведки, мою и еще тысячи голов наших бойцов, офицеров и генералов, — произнес Миронов. — Я говорю это без всякого пафоса. Ибо такая радиостанция есть. Ее надо запустить в серию. И это ваша святая задача.

Дальше подполковник объяснил, что они не просто военпреды. Прежде чем принимать станцию, им предстоит употребить знания, полученные в академии, и вместе с инженерами и рабочими завода Козицкого, организовать производство «Севера». Такое наименование присвоено будущей радиостанции.

Вот таким было начало фронтовой службы у трех выпускников «особого» отделения. Что же касается остальных, они тоже нашли свое место в боевом строю.

Следующая тройка воентехников Игорь Бутченко, Борис Дубович и Петр Шмырев дали согласие поехать на Ленинградский фронт. Там оказались вакантными должности заместителей командиров радиодивизионов по технической части. Желающих было много, все рвались в бой. Но командование остановило свой выбор на этих выпускниках. Они были ленинградцами, и руководство, видимо, решило, что им сподручнее служить на земле малой родины и защищать родной Ленинград.

Вскоре пришел приказ, что они назначены на Ленинградский фронт. Только вот попасть на место службы теперь было не так просто. К тому времени кольцо блокады вокруг города на Неве замкнулось.

Ждать пришлось почти весь сентябрь. Им уже стали намекать, мол, можно написать рапорта и уехать на другой фронт. Но ленинградцы хотели защищать родной город и писать рапорта отказались.

В последний день месяца, наконец, они погрузились в машину и отправились на центральный аэродром на Ходынке. Там стоял готовый к вылету «дуглас».

До Ленинграда долетели благополучно. Стрелок время от времени стрелял куда-то в ночное небо, но это, скорее всего, для острастки. Приземлились они на аэродроме во Всеволожске, договорились, что на часок-другой забегут к родным, а потом вместе в разведотдел фронта, который располагался невдалеке от Исаакиевского собора на Красной улице.

Встретил их тот же помощник начальника отдела по радиоразведке и специальной радиосвязи подполковник Иван Миронов. Побеседовал, ввел в обстановку и вручил предписания, — Игорь Бутченко назначался в 345-й отдельный радиодивизион ОСНАЗ, Борис Дубавич в 472-й, а Петр Шмырев в 623-й. Все втроем на одинаковые должности — помощниками командиров по технической части. Штабы дивизионов располагались тогда в самом городе.

Нечто подобное произошло и с другими выпускниками. Петр Костин был назначен «помпотехом», как говорили тогда, в 313-й дивизион на Юго-Западный фронт, Виктор Чайка — в 490-й на Западный фронт.

Командир отделения Степан Стемасов убыл в 54-ю армию на Волховский фронт, которая вскоре была подчинена Ленинградскому