Подходы были и правда хорошие. Они с «Фиксой» приехали на его «таратайке», развернулись на кругу и встали чуть дальше, чем стояли остальные машины.

- Пойду… пройдусь, посмотрю, что тут и как, - Иван открыл дверь.

- Лады… я тогда с мужиками поболтаю, о том, о сем, - Толя кинул в угол рта мундштук папиросы, кивнул на шоферов, кучковавшихся неподалеку, - Ты, если по улице пойдешь, там дальше магазинчик есть. Ну, чтобы понятно было куда ходил, да и пивка, по случаю можно было бы глотнуть.

- Ты вот что спроси – как часто тут составы проходят. И когда чаще – ночью или днем? – дал поручение «Фиксе» Иван. Тот кивнул в ответ.

Вышел, огляделся.

«Ага… вот этот забор огорода, получается и есть задний забор дома этого поляка-бирюка. Что же он бурьян вдоль забора не скосил – чуть не выше забора стоит прошлогодние будылья? И куда смотрит квартальный, и участковый? Непорядок… Это же, когда осенью высыхает, пожароопасную ситуации никак не улучшает. Ладно, пройдемся!».

Косов был одет в свою старую одежду – пиджак, еще покойного Фрола, его же брюки, да «прохоря». Кепка на голове – как одеты подавляющее большинство «работяг». Негромко посвистывая, и потягивая папиросу, он прошел мимо дома по деревянному тротуару.

«Забор высокий, дощатый, хрен что увидишь, что в ограде у него там. Поэтому… смотреть лучше со стороны огорода».

Дом был немного утоплен в глубину, поэтому из-за забора была видна только крыша.

«М-дя… посмотрел, тык-скыть, на месте. Понятно, что ни хрена не понятно!».

Прошелся до магазина. Ну что – обычный такой почти сельский магазин. Ассортимент – то, что необходимо местным жителям в повседневном спросе. Купил пару пачек «Норда», две бутылки пива. Отметил для себя, что пара бабок, болтавших с продавщицей, никакого внимания на него не обратили. Получается, что шоферня с грузовой и разворотных площадок, здесь бывает часто. Примелькались уже.

«Не хер здесь делать! Бум действовать, в отличие от героя Папанова, без всякого плана – как Бог на душу положит! А чего – «Авось», да «Небось» уже сколько веков русского мужика поддерживают и помогают. Неужто и сейчас от злых ляхов, и частично – «пшеков», не уберегут?».

Проходя назад, остановившись на тротуаре у забора требуемого дома, как будто задумался, потом приподнял одну ногу – осмотрел подошву, потом – другую, и негромко матерясь, стал отскребать от подошвы якобы прилипшую грязь. Поматерился немного, потом погромче, потом бухнул пару раз ногой в забор – типа злиться и пытается что-то отбить с сапога.

Удовлетворенно отметил – «Нету собачки, нету! И это очень хорошо!».

В отличие от «пшеков» брать на себя грех, кончая собаку, Косов не хотел. Животные – всяко лучше людей, а потому… не виноваты, что хозяин – мудак жадный.

Когда вернулся к машине, «Фикса», продолжавший стоять вместе с шоферами, крикнул:

- Ты че там лаешься? Случилось что?

Иван, продолжая «играть», негромко выматерился, отошел к забору с бурьяном, принялся вроде как вытирать подошву о прошлогоднюю траву.

- Случилось, не случилось! Серут тут под ноги… Суки тряпошные!

Шофера услышали, дружно «заржали». «Фикса» обеспокоился:

- Ты, слышь, Ванька… Ты лучче оттирай! А то пойдешь щас в город пешим порядком! Не буду я из-за тебя в кабине говно нюхать!

- А я и оттираю! – Иван прохаживался вдоль забора, яростно шоркал подошвой о стерню, а сам искоса поглядывал через бурьян и невысокий здесь забор.

«Да и здесь ни хрена не видно! Двор от огорода закрывает еще один забор. Но забор – явно ниже, чем со стороны улицы. Если вот здесь… поставить машину… со стороны никто не увидит. Через бурьян – шасть, через забор – прыг… по огороду к внутреннему забору. Там – глядь влево-вправо, а потом – снова прыг! И вот я уже в ограде! А больше как? А что бурьян помну, дак его один хрен дождями намочит, он и сам ляжет. Следы останутся по огороду? Ну… если по меже пройти, вон – вдоль того забора… где участок пустует, то если и останутся… хрен кто и что определит! Да и нет у меня протектора на этих сапогах – как и у большинства сапог, обычная кожаная подметка!».

- Ладно, поехали уже отсюда! – буркнул он Толяну.

- Ты сапог-то отчистил? – заволновался тот.

- Да не пачкал я его! Не тупи. Мне нужно было вдоль забора прогуляться! – прошипел ему в ответ Косов.

- Ишь ты… продуманный какой! А мужики вон – до се ржут над нами!

- Пусть ржут… их дело такое – жеребячье! Натрескаются овса, пивком «полирнут», да кобыл ищут! Поехали к Юзику. Валерьян же сказал, что можно заезжать, он уже переговорил с поляком.

«Фикса» завел «драндулет», сел в кабину и поскрежетал коробкой передач:

- С каким поляком Валерьян разговаривал?

- Как с каким? С Юзиком же! – удивился Косов.

«Фикса» засмеялся:

- Ты с чего взял, что Юзик – поляк?

- А кто он?

- Да жид Юзик, жид! Ой уморил! – потом немного успокоился и уже серьезно предупредил, - Ты смотри самому Юзику не скажи, что он – лях! Он их на дух не переваривает, гоноровых этих!

Юзик оказался седым, худым и чуть сгорбленным старичком. О принадлежности его к «богоизбранному» народу, могли свидетельствовать лишь большие поникшие уши, густо покрытые седой же щетиной, да не менее большой нос, висевший изрядной сливой.

- Ну-с, молодые люди, что Вам потребовалось от старого еврея? – мутные глаза старика уставились на них.

Косов достал из кармана приготовленный чертеж, протянул старику.

- М-да… хоть Валерьян и сказал мне, что дело… чистое, однако все же спрошу – не втянете ли Вы меня, шлимазлы, в политику. Мне уже довольно лет, чтобы я хотел помереть в своей постели, а не у расстрельного рва.

«Фикса» возмутился и хотел что-то сказать, но Юзик остановил его поднятой рукой:

- К тебе, Толя, вопросов у меня нет! А вот этот… халамидник… Зачем Вам это понадобилось, молодой человек?

- Шуметь не люблю… знаете ли!

- Ага, ага… Толенька! Скажи мне, бестолочь ты этакая, а с каких пор Валерьян стал ходить по «мокрому»? У Вас что, разум помутился? С какого это испугу, Вы вдруг «масть» сменили?

- Успокойтесь, уважаемый! Ни Толя, ни, тем более, Валерьян «масти» не меняли! Приборчик этот понадобился мне. Для каких целей, Вы и сами поняли. А