Баум дал сказочную версию "Достаточности общего" Хауэллса, но он написал сложную сказку. Это история, призванная привить детям понимание грозных, пусть и непризнанных, способностей кажущихся неполноценными и недостатков сильных мира сего. Страшила, у которого нет мозгов, оказывается умным; Жестянщик, у которого нет сердца, оказывается сострадательным; Трусливый Лев оказывается храбрым. Дороти, "маленькая и кроткая", производит гораздо большее впечатление, чем Оз, "великий и ужасный". А дом? Он и желанен, и недостаточен.25

Дороти возвращается из страны Оз, и последние строки книги звучат так: "И о, тетя Эм! Я так рада снова оказаться дома". Но Канзас оставался серым, Спрингфилда нигде не было видно. Страшила, Железный Дровосек и Трусливый Лев, правящие счастливым королевством, существовали только в стране Оз.26

Удивительный Волшебник страны Оз превратил Позолоченный век в детскую сказку и притчу. Баум сохранил ценности, которые, по мнению Хауэллса и антимонополистов, должны были поддерживать Соединенные Штаты: сотрудничество, взаимность, стремление к совершенствованию, изобретательность и демократическая вера в способности простых людей. Он пытался привить их нескольким поколениям детей. Но он также противопоставлял надежды на то, что такие ценности могут принести плоды, Канзасу тетушки Эм и дяди Фрэнка.

В конце двадцатого века ученые интерпретировали "Волшебника страны Оз" как притчу о популизме, но Баум, вероятно, был больше заинтересован в том, чтобы предложить альтернативу популизму, не так уж сильно отличающуюся от популизма Сэмюэля Гомперса. Возможно, Спрингфилда и нет, но его Изумрудный город черпал вдохновение в Белом городе Чикаго, который он неоднократно посещал. Сам Баум был коммивояжером и основал журнал "Витрина", посвященный искусству оформления витрин: искусной демонстрации товаров в универмагах и витринах магазинов. Решение проблемы серости Канзаса в конечном итоге заключалось в том, чтобы уехать из Канзаса и, подобно Кэрри Мибер, перебраться в город, стремиться и делать покупки. В книгах о стране Оз Дороти взяла с собой в страну Оз дядю Генри и тетю Эм. По словам Баума, это было похоже на жизнь в универмаге. Потребление и желание, а не производство и бережливость, были ценностями будущего.27

Были и другие пути. Надежды на улучшение и реформы продолжали жить в обеих политических партиях после 1896 года, и они текли в сторону штата. В том году Вудро Вильсон, реформатор-политолог и президент Принстонского университета, выступил с речью "Принстон на службе нации". Он писал ее, будучи частично парализованным после инсульта. Он начал речь, уподобившись Уильяму Грэму Самнеру. "Мы не можем претендовать на то, что сформировали мир, - сказал он, - и нам не суждено его реформировать". Но это была лишь притворство. Он продолжил: "Мы не сможем даже исправить его и продвинуть вперед по разумной мерке работы одного поколения, если забудем старые процессы или утратим над ними контроль. У нас будет скудный капитал для торговли, если мы отбросим мудрость, доставшуюся нам по наследству, и будем искать свою судьбу с тем небольшим запасом, который мы сами накопили".28

По мере того как Вильсон продолжал работать, он все больше напоминал прогрессиста, которым он, как и Теодор Рузвельт, станет в будущем. Он подчеркивал общественный долг, особенно долг, связанный с нацией и государством. Он заявил, что университет обязан прививать гражданам это чувство долга, особенно в период быстрых социальных перемен, а также "освещать долг всеми уроками, которые можно извлечь из прошлого". Университет не мог стоять в стороне от общества.

Мы должны снова сделать гуманитарные науки человечными; должны вспомнить, какие мы люди; должны снова вернуться в область осуществимых идеалов. На нас накладывается принуждение национальной жизни. Мы не можем оставаться в стороне и замыкаться в себе, пока нация достигает своей зрелости. Дни радостной экспансии прошли. Наша жизнь становится напряженной и трудной; наши ресурсы для будущего заключаются в тщательном обдумывании, предусмотрительности и мудрой экономии; и школа должна быть национальной.29

Вильсон был демократом, а Рузвельт - республиканцем. Оба были интеллектуалами, пришедшими в общественную жизнь. Они достигли зрелости во времена Реконструкции и Позолоченного века. На Вильсона наложило глубокий отпечаток его южное воспитание. Он был расистом до мозга костей, но расизм вряд ли был отделен от реформ в Позолоченном веке. Реформаторы закрепились в доминирующих фракциях обеих политических партий, и страх перед растущим неравенством, классовым конфликтом, снижением благосостояния и утратой власти простыми гражданами будоражил их все сильнее.

Течения Позолоченного века все еще были сильны, но они начали менять направление. Страна, которая представляла себе природные богатства в терминах изобилия, начала думать в терминах дефицита и сохранения, даже когда она, как это ни парадоксально, стала делать акцент на потреблении, а не на производстве в своей экономике. Страна, которая всегда считала себя малонаселенной, начала беспокоиться об иммиграции. Страна, которая работала над тем, чтобы не ввозить иностранную продукцию, но при этом привлекала капитал, стала думать в терминах иностранных инвестиций и экспорта. Такие понятия, как охрана природы и империализм, которые казались не связанными между собой, начали переплетаться.30

Пришло время начать все сначала.

1

Таблица Ca9-19 - Валовой внутренний продукт: 1790-2002, таблица Aai-5 - Население, плотность населения и площадь земель: 1790-2000, в Исторической статистике Соединенных Штатов, с древнейших времен до настоящего времени: Millennial Edition, ed. Скотт Зигмунд Гартнер, Сьюзан Б. Картер, Майкл Р. Хейнс, Алан Л. Олмстед, Ричард Сатч и Гэвин Райт (Нью-Йорк: Cambridge University Press, 2006).

2

Джейн Аддамс, Двадцать лет в Халл-Хаусе (Нью-Йорк: Макмиллан, 1911), 42.

3

Уильям Джеймс, "Защита прагматизма", Научно-популярный ежемесячник 70 (март 1907 г.): 206.

4

Джон Дьюи, "Поэзия и философия", Andover Review 16, № 92 (август 1891 г.): 108-10.

5

Джон П. Диггинс, Обещание прагматизма: Modernism and the Crisis of Knowledge and Authority (Chicago: University of Chicago Press, 1994), 7-8; Dewey, 112, 114.

6

M. Г. ван Ренсселаер, "Линкольн Сен-Годенса", иллюстрированный журнал Century (ноябрь 1887 г.): 37.

7

Addams, 42; Richard Wightman Fox, Lincolns Body: A Cultural History (New York: Norton, 2015), 177-78.

8

Улисс С. Грант, Личные мемуары У.С. Гранта (Нью-Йорк: К. Л. Вебстер, 1886), 2: 489; Дэвид В. Блайт, Раса и воссоединение: The Civil War in American Memory (Cambridge, MA: Belknap Press of Harvard University Press, 2001), 203-8.

9

Джон Талиаферро, Все великие призы: The Life of John Hay from Lincoln to Roosevelt (New York: Simon & Schuster, 2013), 250-51.

10

Блайт, 164, 174-78, 189-90, 198-99.

11

Там же, 164; Уильям Деверелл, "Redemption Falls Short: Soldier and Surgeon in the Post-Civil War Far West," in Civil War Wests: Testing the Limits of the United States, ed. Adam Arenson and Andrew R. Graybill (Oakland: University of California Press, 2015), 139-57; Clarence King, "The Biographers of Lincoln," Century 32 (Oct.