Шрифт:
Закладка:
Копия того, что, должно быть, было окончательной версией "Self-Made Men", содержится в опубликованных работах Дугласа. Он выступил с ней перед студентами-индейцами в индейской школе Карлайла в 1893 году. В речи отразился его долгий интеллектуальный путь. Он не хотел отказываться от концепций индивидуализма и мужественности, принятых в свободном труде, но к 1890-м годам он переосмыслил их и частично ниспроверг. Он признал, что ни один человек не был создан исключительно для себя; люди были подобны волнам в океане.16
Дуглас поддерживал идею свободной и равной конкуренции. Он восхвалял труд и говорил, что все, чего заслуживают чернокожие, - это честная игра и возможность самосовершенствования. Но он также говорил: "Нечестная игра - начинать жизнь негра с нуля и без ничего, в то время как другие начинают ее с преимуществом в тысячу лет за плечами". Он неявно поддерживал старую идею компетентности, отвергая спенсерианский взгляд Карнеги на прогресс, в котором огромное богатство было семенем прогресса цивилизации и результатом действия естественного закона. Он пришел к совершенно иному выводу относительно взаимосвязи между личным успехом и большими социальными обязательствами, которые он, будучи представителем Позолоченного века, определил бы как мужественность. Целью жизни человека должно быть не богатство или слава, а личное, семейное и соседское благополучие. Эта речь могла возникнуть только на основе концепции свободного труда, чей индивидуализм она ниспровергала и считала неадекватным. В этом Дуглас напоминал Аддамс и Хауэллса. Последняя ирония речи заключается в том, что он произнес ее перед аудиторией индийских студентов, для которых свободный труд был идеологией завоевания и насильственного преобразования.
Под сотрудничеством американцы, стремящиеся к реформам, сначала подразумевали добровольные общественные объединения, но все чаще подразумевали правительство. Евангелические реформаторы отошли от убеждения и обратились к правительству, чтобы подавить пьянство, искоренить многоженство и устранить порок. Члены Фермерского альянса признали, что кооперативные предприятия могут добиться успеха только при условии изменения законов и государственной помощи, предоставляющей кооперативам как минимум те же преимущества, что и корпорациям. Антимонополисты, самая многочисленная и широкая из реформаторских групп эпохи, обращались к правительству, чтобы регулировать железные дороги, реформировать денежную систему и защитить то, что, по их мнению, можно было спасти от свободного труда.
Поворот к правительству означал не только увеличение роли и власти правительства; в Позолоченном веке менялась сама форма американского правления. Большие полномочия, которыми правительство наделили после Гражданской войны, всегда казались меньше, чем были, из-за недостатка административного потенциала. Их исполнение зависело от платного управления, щедрот, субсидий и делегирования полномочий. Таким образом, назначенные чиновники были заинтересованы в тех административных функциях, которые приносили им прибыль. Платное управление, субсидирование и делегирование полномочий способствовали самой настоящей коррупции позолоченного века. Правительство превращало общественные блага в частные активы, а государственные чиновники часто получали частные услуги в обмен на эти блага. В нем работали назначаемые чиновники, чей поиск гонораров и щедрот приводил к широко распространенным злоупотреблениям и поиску ренты.
В народе была сильна реакция против платного управления. Правительство - это не бизнес. Граждане не были клиентами. Республиканское правительство не может обслуживать только тех граждан, которые приносят чиновникам наибольшую прибыль. Граждане должны иметь равные права, и ни одной группе американцев не должно быть позволено монополизировать государственные услуги. Реакция поощряла расширение штата наемных администраторов. Антимонополисты определяли общество как столкновение организованных классов и интересов, и легитимность демократического правительства - а значит, и соблюдение законов обществом - требовала, чтобы чиновники уважали все законные притязания групп интересов на общественные ресурсы, а не только притязания тех, кто способен за них платить. Государственные чиновники должны были подчиняться демократической воле, выраженной через Конгресс и законодательные органы, а не быть доступными для покупки.17
За шумом и яростью предвыборных кампаний той эпохи происходили основные изменения в управлении. Изменение административного потенциала правительства, постепенный переход от платного управления к наемным администраторам, постепенное развитие все более детального административного права и процедур в правительственных департаментах, а также растущая роль судов, к лучшему или к худшему, - вот великие скрытые истории Позолоченного века. В результате получилась не та экспертная бюрократия, свободная от демократического влияния, которую хотели видеть либералы. Фактическая система оказалась гораздо более сложной и даже специфически американской, зависшей между народным влиянием, в котором новые бюрократии должны были культивировать избирателей, и административными мандатами сверху вниз, которые зависели от внутренних правил и опыта.
Новая административная система как создавала пространство, так и вырастала из него. Пространство - это движение, и то, как перемещаются товары, люди, товары и информация, зависело не только от расстояния и технологий, но и от того, как люди организовывали графики, цены и доступ. Это также зависело от пола и расы. Как знали Ида Уэллс и Гомер Плесси, пространство общих перевозчиков не было одинаково открытым для всех, и, как жаловались фермеры, железные дороги манипулировали тарифами в пользу одних и в ущерб другим. Споры о новом американском пространстве были центральной темой эпохи.18
Знакомые границы остались, но их значение изменилось. Старые штаты Союза остались, а новые добавились, но полномочия этих штатов уменьшились из-за возросшей, хотя и оспариваемой власти федерального правительства, которая появилась благодаря поправкам к Реконструкции, и мощных корпораций, которые действовали в пределах и за пределами их границ. Реконструкция расширила федеральную власть за счет власти штатов, по крайней мере, в теории, а зачастую и на практике. Корпорации и воплощенные в них технологии вышли из-под юрисдикционного контроля штатов. Железные дороги и пароходы позволили создать национальные и международные рынки. Этим и тысячей других способов американцы перестраивали пространственные параметры континента, определяя, что близко, что далеко, что доступно и недоступно, где действует власть, а где нет.
В 1890 году места, куда люди могли отправиться, и скорость их передвижения значительно отличались от тех, что были в 1860 году, но передвижение не было одинаково доступным для всех. Американцы жили в транснациональном мире, но общие течения этого мира - иммиграция, торговля, обмен идеями, перемещение растений и
