— Я внимательно тебя слушаю, — сказала она и тоже села в кресло.

— Первое, — начал загибать пальцы я. — Наследство моей матушки. Что бы вы там ни говорили — это мое право. Все деньги. Сразу я не прошу. Выплатите мне их постепенно.

Исабель нахмурилась, но кивнула.

— Второе, — продолжил я. — Аделина Бошар будет изолирована. Обитель для душевно больных при храме Пресветлой Матери или что-то в этом роде прекрасно подойдет.

Судя по взгляду Исабель, в этом пункте наши желания полностью совпадали.

— И третье… Мне нужны гарантии того, что ни вы, ни ваш отец, ни ваши братья не начнете мстить мне. Иначе мне придется применить силу и ликвидировать всех вас раз и навсегда. Поверьте, я смогу это сделать.

Сказав это, я вытащил змеиный кинжал и пропустил по его клинку сгусток силы. В следующее мгновение оружие окутала светящаяся магическая дымка.

— Да, тетушка, — усмехнулся я, наблюдая за напряженным лицом Исабель, которая, словно загипнотизированная, неотрывно следила за кинжалом в моей руке. — Вынужден признать, я восхищен вашими аналитическими способностями. Нужно ли напоминать вам, что о моих магических способностях никто не должен знать?

— В этом нет необходимости, — выдавила она пересохшим горлом. — Я все понимаю. И я гарантирую, что…

— О нет, мадам, — покачал головой я. — Слов будет недостаточно. Тем более, что вы сами знаете, каким может быть ваш отец… При всем моем к вам уважении вы не сможете полностью контролировать его вспыльчивый нрав.

— Тогда чего ты хочешь? — напряглась она.

— Ален Бошар, — коротко сказал я, видя, как широко раскрываются глаза Исабель и бледнеют ее щеки. — Я знаю, он наследник вашей империи. Он очень важен для вас. Поэтому мой кузен на неопределенное время переедет ко мне и станет моим воспитанником. Я найму для него лучших преподавателей. Более того, он научится ездить верхом и фехтовать. Его обучат танцам и придворному этикету. Кузен не будет ни в чем нуждаться. Он станет гарантией. Или, если хотите, заложником. И я сразу хочу предупредить — никаких торгов по всем трем пунктам.

— Сколько у меня есть времени? — поднявшись с кресла, холодно спросила Исабель.

— Катастрофически мало, — ответил я, тоже поднимаясь. — Это все, что я могу вам сказать.

Она кивнула и более не сказав ни слова быстрым шагом покинула кабинет.

Я же приблизился к окну и взглянул на помост, залитый кровью последнего казненного оборотня, и на беснующуюся внизу толпу. Слово, данное умирающему вервольфу в лагере бурых волков, я сдержал — стая Бримы уничтожена.

Глава 16

— Мсье Ренар, — с холодной улыбкой встретил меня Томас Гилберт. — Рад, что вы ответили на мое приглашение.

— Мсье Гилберт, — улыбнулся я в ответ. — Я рад быть здесь.

Мы обменялись рукопожатиями. Он улыбался, но я видел, что он зол на меня. Скорее всего, Бетти пересказала ему наш с ней последний разговор, в котором я упомянул о другой невесте и о недостаточно знатном происхождении Гилбертов. Уверен, дочь в красках описала нашу с ней последнюю беседу. И при этом, конечно же, умолчала о своем участии в сговоре с Вивьен Леруа и Винсентом де Ламаром против меня.

Томас Гилберт встречал прибывающих на его прием гостей на пороге своего шикарного дома, который находился в одном из элитных кварталов новой столицы. Главный поставщик вина в королевстве мог позволить себе дом даже в квартале высших аристократов, но, увы, простолюдинам там не место.

Я не глядя повел рукой в сторону, и к Гилберту с поклоном приблизился мой лакей. Он держал в руках небольшую продолговатую шкатулку, стенки которой были испещрены изящной резьбой с вкраплениями небольших драгоценных камней.

— Прошу вас принять этот дар в качестве извинений за то, что я в прошлый раз не смог ответить на ваше приглашение, — сказал я, открывая крышку шкатулки. — Уверен, только такой эксперт, как вы, способен по достоинству оценить эту вещь.

— Я благодарю вас, шевалье, но в этом не было необходи… — начал было Томас Гилберт, но резко замолчал.

Дело в том, что он, наконец, опустил взгляд и посмотрел на содержимое шкатулки. Его глаза полезли на лоб. Только усилием воли он смог взять себя в руки.

Это была бутылка с вином. Одна из тех, что были в тайном погребе де Клермона. С двухцветной энергоструктурой, явно созданной мастером своего дела. Он сумел изящно сплести алую и янтарную энергии воедино. Сделать так, чтобы они не противоречили друг другу.

Я потом навел справки о подобном вине. Оказалось, что у меня в тайном погребе, помимо других очень древних магических сортов вина, хранится дюжина бутылок с так называемой «Драконьей Кровью».

Этот сорт был создан лучшими магами по заказу императора еще до появления Тени и являлся мощным универсальным противоядием.

— Это же…

— Драконья Кровь, — подтвердил я, кивая на магическую печать на пробке с гербом давно исчезнувшего императорского дома.

Гилберт на некоторое время выпал из реальности. Он скрупулезно рассматривал бутылку. Чуть ли не облизывал ее. В этот момент на его лице играла мечтательная улыбка.

Наконец, он бережно принял шкатулку из рук моего лакея и словно младенца передал своему человеку. И потом еще некоторое время с сожалением смотрел вслед удаляющемуся слуге, уносившему его сокровище. Складывалось такое впечатление, что будь его воля, он бы сейчас рванул следом за слугой.

— Откуда такое сокровище? — спросил он меня, наконец.

— Не поверите, — улыбнулся я. — Прикупил по случаю в Предместье Мастеров Винтервальда. По-моему, продавец и сам не до конца понимал, что продает мне. Я, признаться, тоже. Меня привлекла имперская печать.

— Вам удалось купить только одну бутылку? — торопливо спросил Гилберт. — Я готов выкупить их у вас… О цене не беспокойтесь…

— Увы, но нет, — покачал головой я. — Такое вино не продается. Такие вещи дарятся друзьям и близким людям.

— Да, конечно, — уже немного теплее улыбнулся Гилберт. — Вы абсолютно правы.

* * *

— Друзья! — громко провозгласил Томас Гилберт, привлекая внимание своих гостей, которые собрались в бальном зале его столичного дома. — Позвольте представить вам героя Нортланда! Победитель в Великом Испытании! Шевалье Максимилиан Ренар! Именно благодаря его самоотверженному героизму будет заключен договор о вечной дружбе между Вестонией и Винтервальдом, который будет закреплен брачным союзом их высочеств принца Луи и принцессы Астрид!

Зал, в котором находилось по меньшей мере человек двести, встретил речь Томаса Гилберта довольно сдержанными овациями. Оркестр на балконе заиграл хоть и значительно измененную под вестонскую моду, но очень знакомую мелодию. Песенка о мече-бастарде, в которой в иносказательной форме мне предрекали смерть на арене, добралась и до столицы. Сейчас ее распевали на каждом углу города. Правда, ее текст прирос еще несколькими куплетами, в которых воспевался подвиг «обманувшего судьбу меча-бастарда».

Я медленно оглядел зал и учтиво склонил голову. После громкого объявления Томас Гилберт повел меня вглубь зала, где меня, словно диковинную зверушку, начал представлять своим коллегам-купцам, а также дворянам. За последний час я лично познакомился с дюжиной купцов из золотой сотни, несколькими астландскими банкирами и дворянами, которые сбежали из Аталии со всеми своими капиталами, а также побеседовал с некоторыми представителями торговых домов, прибывших с Востока.

Собственно, именно ради этого я посетил прием и принес такой дорогой подарок. В будущем со многими из этих воротил я намерен вести дела. Кстати, а вот Легранов сегодня здесь не было.

Несколько раз я замечал высокомерную физиономию Бетти Гилберт. Дочь хозяина дома то и дело бросала на меня ненавидящие взгляды. Кажется, с последней нашей встречи «любовь» Бетти ко мне стала только крепче.

Сама она заметно похорошела. Ее русые волосы, в которые были вплетены тонкие золотые ленты, были уложены по последней столичной моде в высокую прическу. Большие голубые глаза были аккуратно подведены тонким черным контуром, а веснушки скрыты пудрой.

Правда, все портило обилие драгоценностей. Собственно, все здесь присутствующие злоупотребляли этим. Простолюдины, взобравшиеся на вершину, — им было важно подчеркнуть свое богатство множеством висящих на них блестящих камней в золотой оправе.

Наблюдая за женами и дочерями купцов, я невольно сравнивал их с принцессой Софией. Появись она сейчас здесь в простом платье и без единого украшения, даже так это выглядело бы, как если благородную