— Сначала на рынке, тебя ждала. А потом поехала в одно место и там и сидела.

— А конкретнее?

— Ну… — она мнётся, но всё-таки признаётся: — У Володи на квартире. Вернее, во дворе перед его подъездом. У него телефон не отвечал, вот я и ждала, думала, может сам приедет. Хотела у него совета спросить.

Я усмехаюсь:

— Самая умная, да, Синицина? Понятно же, что его нет в городе!

Ирка опускает голову и отворачивается. А я понимаю, что перегнула.

— Ну ладно, прости. Я ведь тоже, знаешь как хотела бы, чтобы Димка появился! Но он же сам предупредил, что уедет на неопределённый срок. А нет его, нет и Володьки твоего.

Подруга кисло кивает, и я вдруг с ужасающей ясностью ощущаю всю бездну её отчаяния! А ещё осознаю себя настоящей сволочью.

Нет, я не боюсь, что Сергей исполнит угрозу с наркотиками. Теперь, когда отец убедился, что зятёк не справился с миссией хорошего мужа, он наверняка свернёт своё покровительство. Если не уже. А значит, и Серому я больше и даром не сдалась. Однако это не отменяет того, что он уже успел намутить с этой пожарной инспекцией... И того, что я могла бы разгрести это сегодня одним лишь словом отцу. Но не стала.

Это гложет меня весь оставшийся день. Я не радуюсь ни Тоськиным забавам, ни тому, что теперь-то уж имею полное моральное право не просто развестись, но и забрать у мужа машину и отсудить половину совместно нажитого, включая и штучный паркет почти на полтора миллиона — пусть только попробует не компенсировать мне его стоимость!

Но нет, мне нет до этого дела. Зато меня реально тошнит от чувства вины перед подругой. И заканчивается всё тем, что среди ночи я бегу к унитазу, но по пути тошнота немного отступает, а я понимаю, что просто проблеваться здесь и не поможет. Тут нужно облегчаться совсем иначе.

— Ир… Ирка-а-а… — бужу её шепотом, чтобы не беспокоить Тоську, и в то же время слегка придерживаю, чтобы случайно не зарядила мне спросонья в глаз.

— А? Что? — Ирка резко вскакивает, непонимающе мотает головой: — Ты чего? Случилось что?

— Случилось, — повинно вздыхаю я. — Я сегодня с отцом встречалась и могла бы решить вообще все твои проблемы… Но не решила. Получается, я как эти твои, с рынка — своя рубаха ближе к телу. И мне куда важнее доказать что-то отцу, чем помочь тебе. Как-то так, Ир. Вот такая я, получается, сволочь. Аж выворачивает теперь от этого, — прижимаю руками вновь муторно подводящий живот.

— Ну… — подруга растерянно комкает одеяло, ей явно за меня неловко. — Ну ладно, чего теперь-то. Я же и не рассчитывала, так что… Как-нибудь сама выгребу. Жалко только, что ты с отцом, судя по всему, так и не помирилась.

— И не помирюсь уже. Я сегодня точно это поняла.

— Вот и глупо, Лис!

— Ты просто не всё знаешь.

— Да чего тут знать-то? Отец он и есть отец, единственный родной человек у тебя остался!

— Тем только хуже, Ир! Он же меня фактически продать хотел!..

____________

Рай. День седьмой…

— Ну как это «что такого»? Ты мне тут то про огурцы и семейные ценности, то про моногамию проповедуешь, а теперь говоришь, что торговать оружием — это нормально. Запутался в показаниях? Или это «другое» и не имеет отношения к вечному и светлому?

Люблю спорить с ним вот так — на серьёзные темы, но в шутливом тоне. С одной стороны, это спасает меня от чувства неловкости, я ведь по-прежнему демонстративно настаиваю на том, что между нами просто секс, но сама при этом лезу всё глубже в дебри личного. А с другой — только так я и могу безопасно узнавать его ближе. И чем дальше, тем сильнее меня распирает от этой потребности, и тем страшнее, что Дмитрий догадается насколько я облажалась с «ничего личного».

Вот и получается, что дурачиться и отшучиваться — моя единственная стратегия. И очень печально, что и сам Дмитрий только и делает, что охотно дурачится и отшучивается в ответ, вместо хоть малюсенького намёка на серьёзность!

— Ну я же не на чёрном рынке, из-под полы! — Его щетина отросла уже настолько, что становится похожа на бандитскую и практически полностью скрыла мои любимые ямочки на его щеках.

Любимые… Хм-м...

— Это абсолютно легальный бизнес, и довольно популярная сеть, между прочим! Травматы, охота, огнестрелы, холодное. Под заказ можно и боевое привезти, вплоть до калашей. Всё для настоящих мужиков.

— А, то есть, по-твоему, настоящий мужик — это мужик с пистолетом? — скептически кривлюсь я.

— И со справкой от психиатра, — смеётся он.

— Примитивно. Похоже на банальную попытку самоутвердиться.

— Да что б ты ещё понимала! Потребность в оружии заложена в мужике на подсознательном уровне, как в женщине — потребность заботиться. И если эту потребность не удовлетворить напрямую, стволом в руку, мужик в лучшем случае подсаживается на компьютерные стрелялки. Но чаще — на алкашку или ещё какую-нибудь дурь. Так что, считай, я не оружием торгую, а спасаю мужиков как вид.

Я фырчу, делая вид что он дурак, хотя на самом деле прекрасно всё понимаю. Я ведь помню охотничьи ружья отца и то, с какой любовью он с ними возился. Помню и как давно, ещё когда я была совсем маленькой, он брал меня с собой в оружейный магазин. И пока отец долго болтал о чём-то с продавцом и без конца перебирал оружие из витрины, я увлечённо кормила попугайчиков, рыбок и кроликов из соседнего зооотдела. Удовлетворяли потребности короче. Каждый свои.

— Чего? — замечаю изучающий Димкин взгляд на своём лице. Становится и приятно, и неловко одновременно. Непреодолимо тянет глянуться в зеркало, убедиться, что всё красиво.

— Ничего, — с загадочной улыбкой жмёт он плечами, — просто забавно как-то всё у нас с тобой. Вот скажи, я тебе по-прежнему никого не напоминаю?

С трудом удерживаю ползущие на лоб брови. Как он угадал, что именно в этот момент я снова думаю о том, что у них с моим отцом слишком много общего?

— Внешне — нет.

— А что, бывает по-другому?

— Ещё