гебитскомиссара Байеру и шефу службы безопасности Волыни и Подолья оберштурмбаннфюреру (подполковнику) СС Пютцу. 6 декабря 1942 года Боровец обратился к Пютцу со следующим заявлением: «Наше нелегальное положение не означает того, что мы находимся в состоянии действующей борьбы с Германией. Это только вид принудительной самообороны. Мы считаем Германию только временным оккупантом, а совсем не врагом Украины. Когда Германия отвергла нас от участия в этой войне как союзника, мы решили ждать её окончания пассивным зрителем. То есть – мы считаем совершенно естественное вам и не помогать, и не вредить».

Атаман, как видим, отнюдь не собирался вредить гитлеровцам. Зато с советскими партизанами ситуация все больше обострялась. Более-менее терпимые отношения (в силу указанных выше обстоятельств) «бульбовцев» с «красными» продолжались с весны 1942 г. до февраля 1943 г.. Вот как объяснял это сам атаман: «Однако с половины февраля 1943 года наш условленный нейтралитет с Лукиным был окончательно, по-большевистски, односторонне сорван. Они получили из Москвы приказ истреблять всеми силами и средствами все те национально-освободительные партизанские организации, которые им до сих пор не удалось перетянуть на свою сторону». (т.е. – для борьбы с немецко-фашистскими захватчиками – прим. пер.) Далее атаман «Бульба» -Боровец указывает и причину, по которой, мол, этот «нейтралитет» был сорван. 19 февраля 1943 года начальник штаба УПА – «Полесская Сечь» атаман Леонид Щербатюк-«Зубатый» попал в засаду якобы «советских партизан». Его и сопровождающих расстреляли «красные». А «Зубатый» ожил, дополз до ближайшего хутора, где ему и оказали помощь. И уже 20 февраля бульбовские УПА официально вступила в открытую борьбу с советскими партизанами. Так объяснял разрыв «нейтралитета» атаман Боровец. Однако, из донесений разведки советских партизан известно следующее: «Узнав об этой сделке (имеется в виду договоренность о нейтралитете между УПА-„Полесская Сечь“ и руководством советских партизан, которые действовали на Волыни и Полесье, – В.М.), немцы начали провоцировать столкновения между партизанами и „бульбовцами“. Созданные ими так называемые „отряды“ (сформированные из таких же украинских националистов – В.М.) нападали на бульбовцев под видом партизан, что и привело к разрыву соглашений между „бульбовцами“ и советскими партизанами».

Какими были взаимоотношения между бульбовцами и бандеровцами

«В этом и кроется основной подвох – УПА, у которой были трения с немцами, не имеет ничего общего ни с Бандерой, ни с Шухевичем…». Ю.В.Кузовков «Неизвестная история». Анима-пресс.2010г.

Оригинально отвечает на этот вопрос в своей книге сам атаман «Бульба». Достаточно рельефно и политически определено он характеризует раскол в ОУН, который произошел в начале 1940 года: «В результате раскола у полковника Мельника остались высшее и среднее звенья организационных кадров, а группа Бандеры завладела низовыми бойцовыми ячейками организации. Таким образом, получилось две организации. У одной были оторваны руки и ноги, а второй не хватало головы». Особого внимания заслуживает характеристика и оценка атаманом «Бульбой» «Акта 30 июня 1941 года», провозглашенного бандеровцами во Львове. Атаман, как известно, не был принципиальным политическим оппонентом ни ОУН-мельниковцев, ни ОУН-бандеровцев. Некоторые националистические авторы пытаются представить его поклонником политической платформы Бандеры. Но это совсем не так. Ведь как же тогда понимать то, что «Бульба» -Боровец прилагал столько усилий к всестороннему разоблачения Бандеры и бандеровщины, хотя сам по своей политической практике ничем особенным не отличался от их кровавой практики? И как понимать то, что бандеровцы насильственными методами ликвидировали вооруженные формирования атамана?

В своей книге Боровец отмечает, что одновременно с эйфорей после провозглашения «Акта 30-го июня 1941 года» бандеровцы распространили («пустили в массовое обращение») копию другого документа под названием «Акт консолидации украинских политических сил» (очевидно, имеется в виду документ Украинского националистического комитета (УНК), принятого 22 июня 1941 года в Kpaкове, который «Бульба» принимал за бандеровский, и отмечает, что этот документ был «подтасован к общим событиям… с большим мастерством»).

Впечатления от «Акта 30 июня» у Боровца огромное: «На самом деле Акт провозглашения нового государства на плечах немецкой армии – да ещё и с участием немецких офицеров и других высоких чинов, с приветственными телеграммами Стецко-Бандере-Гитлеру и т.п – указывает на то, что политическое руководство этого нового государства – как будущее правительство Украины под немецким протекторатом – договорилось в таком важном деле с немецким правительством, и имеет задачу представлять Украину перед немецким правительством». При этом атаман иронизирует: «Насколько эти два акта и их первичные результаты были убедительны, свидетельствует тот факт, что „государство“ г. Бандеры в первые дни благословил архипастырскими посланиями даже такой политически грамотный человек, как владыка Украинской греко-католической церкви митрополит граф Андрей Шептицкий».

Далее же Боровец замечает: «Самой большой жертвой обмана „Акта консолидации“ как раз и сделали митрополита Шептицкого. Он благословил „государство“ г. Бандеры только потому, что его явно обманывали – и подчинённый ему духовник и доктор отец И. Гранях, и сам „премьер-министр“ Я. Стецько. Они 30.06.1941 г. в 4 часа утра появились у митрополита Шептицкого как специальная делегация от С. Бандеры, где заявили, что они действуют на основании консолидированного соглашения со всеми политическими партиями, и что им „Украинский национальный комитет“ поручил провозгласить создание независимого Украинского государства. В тот же день к митрополиту Шептицкому явилась делегация немецких офицеров в лице Ганса Коха и зондерфюрера Кайта, которые заявили митрополиту о том, что местные представители немецкой армии не имеют никаких возражений против провозглашения „Акта создания украинского независимого государства“». (Т.е. – Провозгласить: «Да», создать – «Нет». – прим. пер.)

Что касается Ганса Коха, представителя Абвера в так называемых «украинских делах», то атаман серьезно ошибался, потому что позиция этого «знатока украинских дел» хорошо известна: не имея никаких указаний по этому вопросу со стороны руководства Абвера и Вермахта, он, разумеется, мог что-либо декларировать только лишь от своего имени. Достаточно интересны замечания Боровца по отношению к самому «Акту 30 июня 1941 года»: «Какие же положительные и отрицательные моменты «государственного акта» Бандеры? 1. Акт 30.06.41г. официально напомнил всему миру, что в Украине бурлит воля к созданию своей суверенной государственности. 2. Акт пытался ту волю направить в организованное должным образом русло. 3. Акт является исторически доказательным документом, который навеки показал, что Украина в 1941 году официально боролась за свою суверенную государственность.

Так, по крайней мере, объясняют этот акт его авторы. А теперь посмотрим на другие его моменты: 1.Акт ни был волеизъявлением всего украинского народа через общенародно-парламентские органы. Он был наспех провозглашён несколькими случайными людьми. Исходя из этого – это действие не является актом нацинального-государственной политики, а является самозваной диверсией и явным обманом. 2. Проголосовавшие за этот акт автоматически аннулировали Четвертый Универсал Украинской Центральной Рады от 22.01.1918 года, в котором была провозглашена и утверждена Украинская Народная Республика. 3. Исходя из положения самих авторов, этот акт не может иметь ни политической, ни дипломатической, ни революционной законности, ибо был провозглашен за плечами чужой армии без согласия политической власти и государства той армии. Этот акт имел бы революционно и юридическую законность, если он был провозглашен не 30.06.41 г., а раньше, и не за плечами немецкой армии, а в подполье предыдущего, советского оккупанта Украины. Немецкая армия тогда застала бы свершившийся революционный факт, с которым, в соответствии с международными законами, должна бы считаться, и уважать его. 4. Провозглашение этого акта внесло юридический государственный дуализм в украинскую национальную политику. Такая затея является доказательством непонимания политических законов авторами акта, чем компрометируется государственная традиция украинской нации перед всем миром. 5. Начиная с 22.01.1918 г., не было нужды провозглашать украинское суверенное государство, потому что Украина это уже один раз сделала, и легитимное правительство этого государства не прекратило свою политическую деятельность как законное правительство оккупированной врагом страны (здесь Бульба, понятное дело, намекает на «легитимное» и «законное» правительство «президента» А. Ливицкого, которого никто не выбирал, и который представлял за рубежом, а во время войны – и в гитлеровской Германии, прежнее правительство УНР). Какая может быть речь о восстановлении того государства? 6. Акт вызвал определенную дезориентацию и анархию среди народных масс, ведь если это был революционный акт