К 14 июля 1998 года в Северной столице стали собираться многочисленные потомки дома Романовых. Это была первая большая встреча после кровавых событий 1918–1919 годов некогда правящей фамилии в России. Некоторые проделали огромный путь, прилетев из Австралии, Южной Америки, США и Европы. Позднее княгиня Доррит Романова, супруга князя Димитрия Романовича, вспоминала, как её поразило, насколько тёплой и родственной была эта встреча: «Все вели себя так, будто никогда не разлучались»[261].

Среди тех, кто приехал на захоронение, был князь Михаил Андреевич Романов[262], внучатый племянник императора Николая II, офицер военно-морского флота Великобритании и ветеран Второй мировой войны. Это была его первая встреча с Россией. В Санкт-Петербург Михаил Андреевич прилетел из далёкой Австралии, но, как признавался сам князь, поездка на Родину стала главным путешествием в его насыщенной жизни. Сегодня его вдова, княгиня Джулия[263], вспоминает: «Для Михаила Андреевича эта поездка стала самой эмоциональной, ведь до этого он никогда не был на своей Родине, а с некоторыми членами семьи он даже никогда не виделся или встречал их в далёком детстве. У меня нет слов, чтобы описать его эмоции. Эта церемония собрала всю семьи вместе и имела большое значение для каждого»[264].

Из Калифорнии на церемонию приехал родной брат Михаила Андреевича – художник князь Андрей Андреевич Романов. В поездке его сопровождала супруга и трое сыновей. Старший из них, князь Алексей Андреевич Романов[265], сегодня вспоминает, как разбросанные революцией дядюшки, племянницы и племянники неожиданно для себя узнавали друг друга в коридорах гостиницы «Астория». «Если раньше чувство семейственности у нас отсутствовало, – признался Алексей Андреевич, – то теперь появилась некая неразрывная связь»[266].

15 июля 1998 года Романовы побывали на Пискарёвском кладбище. Потомки русских самодержцев посетили музей блокады, где впервые увидели дневник Тани Савичевой, девочки, пережившей блокаду, но погибшей позднее в эвакуации. После музея Романовы направились к Вечному огню, где от имени семья был возложен венок, на ленте которого было написано: «Защитникам Города-Героя – от Романовых». Когда обступившие Николая Романовича журналисты спросили его, зачем Романовы пришли на это место, князь ответил: «Мы хотели сказать, что мы Романовы, и мы всегда будем благодарны героическим защитникам Ленинграда, которые спасли наш Санкт-Петербург».

В это же самое время в екатеринбургском бюро судебно-медицинской экспертизы останки Романовых укладывали в гробы. Дописывалась, как многие тогда полагали, последняя глава в деле убийства императорской семьи. Утомительная процедура передачи останков от Екатеринбурга Санкт-Петербургу подходила к концу. Вдоль стенки длинной комнаты стояло девять маленьких гробов, похожих больше на специальные ковчежцы. Гробы членов императорской семьи можно было легко отличить по позолоченным гербам, которые украшали боковые стенки. На крышке гроба императора находился большой кипарисовый крест. Кипарис был привезён из Крыма и, как рассказывал журналистам мастер, дерево росло в саду Ливадийского дворца, любимой резиденции императорской семье на юге России.

От имени семьи Романовых из Дании на Урал прилетел князь Димитрий Романович Романов. Позднее он оставит подробнейшие воспоминания о трёх днях, проведённых в Екатеринбурге: «Мы бегом вошли в зал, где должна была пройти церемония переноса в гробы земных останков членов Императорской семьи, врача Боткина и трёх слуг. Моими первыми чувствами, пока я усиленно пытался осознать невероятную картину, представшую перед моими глазами, были изумление и потрясение. У наружной стены длинного и достаточно узкого зала навытяжку стояли девять солдат в парадной форме, держа ружья с примкнутыми штыками. Сбоку от них, на высоте, под оргстеклом лежали останки жертв, расстрелянных в подвале Ипатьевского дома. У многих коричневатых скелетных останков отсутствовали кости или были частично разрушены черепа. Чуть ниже стояли гробы с открытыми крышками, украшенные императорскими орлами, в которые во время церемонии должны были быть перенесены останки. Одна из многочисленных мыслей, которые пронеслись в моей голове, была о том, что судьба распорядилась так, что я буду не только первым, но и последним членом Рода Романовых, который увидит земные останки Императора Николая II, Императрицы Александры, Великих княжон Ольги, Татьяны и Анастасии, врача Боткина и трёх преданных слуг перед тем, как крышки гробов будут навсегда закрыты. Останки переносились с тщательностью, каждый гроб был благословлён присутствующим священником, после чего закрыт и запечатан. Вся церемония, насколько я помню, заняла около полутора часов, после чего специальная комиссия составила и подписала протокол, и юридическая часть церемонии была завершена. Я вернулся в гостиницу, будучи полностью измождённым»[267].

16 июля 1998 года девять гробов были перенесены из бюро судебно-медицинской экспертизы в храм Вознесения Господня, напротив которого до 1977 года стоял дом Ипатьева. Вновь предоставим слово Димитрию Романовичу: «После длительной религиозной церемонии организаторы открыли доступ в церковь для людей, чтобы они могли попрощаться с умершими. Стоя отдельно в качестве представителя семьи Романовых на достаточно близком расстоянии от них, я мог отчётливо наблюдать за реакцией людей, проходивших мимо меня. Увидев множество гробов, украшенных двуглавыми орлами, и гробы Императора и Императрицы, покрытые ярко-жёлтыми Императорскими Штандартами, большинство из них останавливались, кто-то быстро крестился, кто-то смотрел в изумлении, а многие пожилые женщины падали на колени, склонив головы, и крестились. Увидев меня, некоторые из них догадались или поняли, что я представляю Императорскую Семью, и уважительно склоняли головы или громко говорили: “Простите нас!”. Службе безопасности приходилось все время уговаривать их продолжать движение, чтобы дать возможность многим сотням других людей попрощаться с умершими. Так как отправление останков было запланировано на 12 часов, организаторы были вынуждены приостановить поток людей, по-прежнему стоящих в очереди. День был тёплым и солнечным, и я провёл около 15 минут снаружи собора вместе с представителями местных властей, которые скоро собирались лететь в Санкт-Петербург. Ровно в двенадцать зазвонили колокола, главные двери собора распахнулись, и четыре медленно марширующих солдата вынесли первый гроб. И в это же время стали падать крупные капли дождя, и пошёл ливень. Я услышал, как кто-то сказал: “Даже природа плачет!” После того как последний гроб вынесли из собора и поставили вместе с другими

гробами в девять припаркованных фургонов, мы, вымокшие до нитки, сели в машины в составе траурной процессии»[268].

В аэропорту Екатеринбурга уже стоят два самолёта: Ил-76 для транспортировки останков и Ту-134, на борту которого в Северную столицу отправится правительственная комиссия. Огромные серые тучи окутали город. Идёт сильный дождь, настоящий ливень. Екатеринбург плачет и как бы просит прощения за содеянное преступление. Но