– Спонсор?

– Пяткин. Давний приятель ее матери. Женатик-папик. Его благоверная отделением коммерческого банка заведовала, а сам он большой человек, по меркам нашего Чурилова, много чем владел. Клуб-кафе караоке, где мы тогда с Полькой утром репетировали… это ж его собственность. Он нас туда пускал. Полька его уговорила.

– Они находились в отношениях? Этот ваш Пяткин и Полина? – осторожно уточнила Катя.

– Она ему давала. А он ее спонсировал. И притом что, по слухам, до Пашки Воскресенского он был любовником ее матери. Но они расстались. Так он через несколько лет, как Полина выросла, ей начал знаки внимания оказывать, и… короче, деньгами он ее к себе привязал и обещаниями, что в случае, если она по кастингу в то шоу на Первом канале пройдет, он ей квартиру съемную в Москве оплатит. Жить ведь где-то надо и питаться, чтобы петь. Она на все шла. Все его желания исполняла, лишь бы он платил. Он ведь ее связывал.

Стоп… Катя замерла. И опустила голову, уставилась на прилавок, на россыпь пакетов с садовыми перчатками, упаковками шариковых ручек. Медуза горгона сверлила ее своим мертвым взглядом…

Раздался какой-то звук – словно всхлип. Катя оглянулась – брат Гарифы прислонился к стеллажам. Он смотрел на Катю и сестру в упор. На впалых щеках его горел багровый румянец. Темные глаза сильно косили. А на губах застыла какая-то шалая, блаженная улыбка. Он держал руку в кармане синего комбинезона. Гектор наблюдал за ним. Затем переместился и встал так, что закрыл собой Катю от парня.

– Связывал? – переспросила Катя.

– К спинкам кровати ей руки и ноги веревкой примотает и трахнет. Он только так с ней сексом занимался. Она мне все сетовала – извращенец пузатый… Мол, встает у него, лишь когда она полностью беспомощна и в его власти.

– К стулу он ее привязывал?

– Наверняка. Но она сама ему позволяла с собой так обращаться. Ради спонсорства его и обещаний. – Гарифа усмехнулась, словно наблюдая за реакцией Кати. Но затем на лице ее промелькнула тревога – она глянула на младшего брата, подпиравшего спиной полки с товаром.

– Пяткин в городе или переехал? – задала Катя новый вопрос.

– Здесь. Баба его давно бросила. А банк ее коммерческий лопнул.

– Фамилия Мосин… Иван Андреевич Мосин вам ничего не говорит? – спросила Катя.

– Мосин?

– Пожарный из Кашина, из МЧС, он находился в то лето в Чурилове в командировке.

– А, пожарник веселый и рьяный… Дядя Ваня! – Гарифа взмахнула рукой. – Но не из пьесы Чехова.

– Он вам знаком? – Катя снова вся обратилась в слух. Вот, наконец-то… Ниточка, ведущая к Мосину, наметилась!

– Пожарник… Такой был ходок. Тоже шуры-муры здесь у нас крутил. Шустрый дядечка, без комплексов.

– С Полиной? Или с обеими сестрами?

– Нет. У него была зазноба в фельдшерском пункте. В городишке нашем ведь нет больницы, только фельдшерский пункт. Если бы построили больницу, может, мне бы и глаз спасли… Но не судьба. Пожарник приезжал очень часто к ней – ее звали Лариса, она работала медсестрой в пункте. Я с ней почти не общалась. Но Полина с ней дружила. Она гораздо старше нас, ей тогда уже за двадцать перевалило. Полина с ней все советовалась насчет противозачаточных. Какие надежнее. Лариса – медик, как-никак, и сама с пожарником залететь страшилась. Он к ней прилип как банный лист. Как лето, он сюда в командировку рвался от жены. И в течение года наведывался к Ларисе. Тайком, как пуганый заяц. На выходные – якобы в командировку служебную. Мы над ним ржали – не знаю, как в Кашине, а в Чурилове такие дела не скроешь. Стыдоба!

– Почему? – усмехнулся Гектор. Он впервые вмешался в их беседу. И добавил своим изменчивым голосом, пародируя булгаковского Фагота: – Пылкая зрелая страсть. А существует ли любовь, спрашивают пожарные?

– Фельдшерица была его племянница. Кровная родственница, – хмыкнула Гарифа. – Он ей порой денег с премии подбрасывал, подарки дарил на день рождения, на Восьмое марта. Все обещал жену в Кашине бросить и перебраться в Чурилов, клялся в любви.

– Как фамилия Ларисы? Она в Чурилове сейчас?

– Не помню я ее фамилию, пятнадцать лет прошло. А из города она давно съехала, как мать ее умерла. Наверное, замуж выскочила.

И тут снова раздался тот странный звук – то ли всхлип… то ли стон…

Гектор резко обернулся в сторону брата Гарифы. Она тоже воззрилась на брата, вышла из-за прилавка.

– А фамилия Зарецкий вам знакома? – задала Катя новый вопрос. – Подросток тринадцати лет… из детдома…

Но Гарифа, казалось, уже ее не слушала.

– Марат! – громко, властно крикнула она брату.

Тот и ухом не повел. Лицо его стало багровым. А рука, засунутая в карман комбинезона, судорожно двигалась.

– Марат! Прекрати! Руки из штанов!! Я кому сказала! – Гарифа подлетела к нему и начала сама силой вытаскивать его руку из кармана.

Он оттолкнул ее к стеллажу. Она отвесила ему пощечину.

– Перестань дрочить! Они ж из полиции! Не спишут тебе, что ты идиот недоразвитый, в камеру посадят!

Она начала выталкивать брата из магазина, он упирался. Но она вышвырнула его, обернулась с порога – ее лицо перекосила гримаса, выпученный мертвый глаз уставился на Катю и Гектора, словно она пыталась пригвоздить их к месту взглядом, не дать им приблизиться к брату.

– Извините его! Он не соображает, что творит! Мастурбирует постоянно! – ее голос дрожал. – Жалуются на него, а что я могу сделать? Он же мужик уже, не мальчишка. Дрочит как заводной на всех. В дурдом его отправить? Так он с детства по закрытым интернатам. А в психушке их к кроватям привязывают! Я не могу… он же брат мой единственный… мне его жаль! Не арестовывайте его!

Гектор быстро вывел Катю из магазина, закрывая собой от Марата Медозова. Гарифа втолкнула брата обратно в свой закуток и захлопнула дверь.

Глава 16

Колодец

Прежде чем отправиться к пенсионеру-полицейскому за дальнейшей информацией и по пути взглянуть на место убийства, Гектор затормозил возле приглянувшейся им кофейни в старом бараке. Катя то и дело проверяла в смартфоне, сколько времени осталось до инъекций. В кофейне они купили навынос сэндвичи с яичницей и сыром – их подогрели им в микроволновке. Особых разносолов в заведении не подавали, зал пустовал, но старенькая рожковая кофеварка варила на удивление отличный кофе. На безлюдной улице Катя снова обратила внимание на соседствующий с кофейней «Гостевой