только часть, все вывезли в Донецк. Но ты не волнуйся, как обработаем документы, сообщим. Поверь, никто скрывать не будет. В это здание можете зайти. А в старом здании СБУ сейчас саперы работают, уже одну противопехотную мину сняли и две мины-«лепестка» нашли.

Меня аж прошибает пот: «лепестки» эти — одно из самых страшных изобретений человечества. Плоские, сливаются с любой поверхностью, собирая на себя пыль, могут ждать жертву по 40 лет, как в Афганистане, отрывают стопу. Я спрашиваю:

— Под мусором «лепестки» лежали?

— Под бумагами на полу…

Не факт, что дело, заведенное на гражданина Евросоюза, уцелело. Я показываю Витторио целые груды бумажной лапши — документы, пропущенные через шредеры-уничтожители, они были в каждом кабинете. В учебном классе на втором этаже два трупа в украинской военной форме. И сама эта форма валяется везде, видно, как ее сдирали, убегая. Раскидывали погоны и нашивки, выдирали из корочек «Служба безопасности Украины» их внутреннее содержимое. И везде валяются бутылки от дорогущего элитного алкоголя. Бутылки с виски и коньяком стоят полупустые на столах — не допили, не успели. Витторио спрашивает:

— Дима, почему столько алкоголя?

— У нас так принято, форма подарка или взятки — дорогой алкоголь.

Витторио задумчиво говорит:

— Да, в Италии так не принято. Я думаю, они пили, потому что им было страшно.

Мы возвращаемся к машине. На маленькой площади пусто. Только у входа в храм лежит труп старушки, накрытый скатертью.

— С утра ждала гуманитарку, а потом легла на асфальт и все. Мы подбежали, а она — все! Понимаешь! — почти кричит мне небритый мужик в каске-лопухе, мобилизованный шахтер из Макеевки.

ДОРОГА К РОДДОМУ

Улицы завалены мусором, шифером и вывесками, сорванными осколками, пути на них не расчищены, а накатаны, и я держусь этих стихийных дорог. И очень надеюсь, что прошедшие раньше машины уже собрали на свои колеса все осколки от «градов». Именно они дырявят покрышки, а я знаю, как это — пробить сразу четыре колеса в зоне боев… Выкатываемся обратно на проспект Мира к городской администрации. На тротуаре стоят знакомые парни, авиаразведчики танкистов, с гордостью показывают на российский флажок над крышей:

— Только что повесили! Правда, пришлось из «сапогов» дать залп (СПГ, «сапог» — станковый противотанковый гранатомет), пока укропы чухались, мы флаг и повесили!

В воздухе у ребят висит «птичка». Мы спрашиваем: как добраться до печально известного роддома № 3, который якобы разбомбила российская авиация? С помощью квадрокоптера нам показывают безопасную дорогу, пока не раздается длинная, на всю ленту, пулеметная очередь. «Птичку» сбили. До противника тут метров 300–400, роддом по-прежнему на линии фронта, и это не преувеличение.

9 марта известнейшее западное новостное агентство опубликовало снимок, сделанный во дворе этого роддома, и короткое интервью с раненой интернет-моделью Марианной Подгурской. Украинская сторона утверждала, что на роддом сбросила бомбу российская авиация. Сама Марианна родила, выбралась из Мариуполя и сообщила, что «взрывов было два» и никакого авианалета не было.

Из врачей в больничном комплексе сейчас остались Игорь Бражник, заведующий детской реанимацией, и Сергей Рыбалко, детский хирург. Рассказывают нам страшные вещи. Мол, когда в первых числах марта к ним привезли шесть раненых деток, они думали, что это очень много, это — край.

— А потом дети пошли десятками, на сотни считали…

Персонала в больнице не осталось. Я спрашиваю:

— Разбежались?

Но старшая медсестра Елена меня поправляет:

— Неправильно так говорить. Остались те, кто смог добраться до больницы в начале марта. Кто-то погиб, мы не знаем пока… А так нас семь человек, мы здесь живем уже полтора месяца.

По мнению Украины, авианалет на больницу совершили, потому что здесь была база «Азова».

— Нет, — говорит твердо Игорь Васильевич, — не было тут «Азова», здесь стояло подразделение территориальной обороны. Не в роддоме, а в корпусе онкологического диспансера. Он в стороне. Мы с тербатовцами практически не контактировали. Двух бойцов они выделяли для охраны.

Момент истины в этой истории — момент взрыва. Он случился ровно через сутки после того, как тербат ушел из больницы. Игорь Рыбалко именно на это обратил внимание:

— Ребята, вы стояли в нашей больнице несколько недель, жили рядом с нами, почему же вы не сообщили нам, что вы ушли? Почему?

С Игорем Бражником мы идем к воронке. Она глубокая. Была взрывная волна — прошлась по стенам. Но следов от осколков минимум. Реаниматолог говорит, что во дворе стояла кислородная станция, она и сдетонировала от первого взрыва. Поэтому роженица Марианна, которую он хорошо помнит, и сказала, что «взрывов было два».

— Я совершенно точно знаю, — говорит Игорь Васильевич, — я не мог не знать. Убитых в родильном корпусе не было. Были раненые, были с переломами конечностей. Все.

Я не специалист, но понимаю, что так не бывает после взрыва ФАБ-500 (фугасная авиационная бомба массой 500 кг) в полузамкнутом дворе. Я видел, какие повреждения оставляет ФАБ-250, только что — во дворе СБУ. Резюме знакомого сапера, которому я отправил снимки:

— Заложили фугас на выброс грунта, чтобы воронка была здоровой. Поэтому стены не сложило. Поэтому осколков ты там не насобирал. Так что ты, скорее всего, прав, это инсценировка. Туда взрывотехников надо и следователей…

Действительно, подумаешь, какие-то роженицы с переломанными ногами и порезами! Зато Владимир Зеленский смог заявить: «Авиабомба на роддом — это окончательное доказательство. Доказательство того, что происходит геноцид украинцев». И его услышали, конечно, — там, где очень хотели услышать. А мы увидели другое. И опросили тех, кто был в роддоме во время этой провокации. И готовы отвезти туда следователей, пусть только линия фронта чуть отодвинется от этой несчастной больницы.

Мы мчимся с Витторио домой. Через Еленовку нас не пускают — обстрелы, и мы опять отправляемся в объезд, хотя до Донецка было десять минут езды. Темнеет стремительно.

— Не успеваю, — сокрушенно говорит мне Витторио. — Сыну завтра три года исполняется, а подарок не успел ему купить.

— Так ты, получается, совсем донецкий?

— Полностью!

Я объясняю Витторио, где находится игрушечный магазин, в котором я уже восемь лет, после каждой командировки в Донбасс, покупаю дочке игрушку. Наверное, я тоже давно донецкий.

12 апреля 2022 года

МЕРТВЫЕ ПЛЯЖИ МАРИУПОЛЯ

Уже в минувшую субботу я догадывался, что «азовцы» будут пытаться покинуть город любой ценой. На Запорожском шоссе, заходящем в Мариуполь, в кюветах валялись два одинаковых темно-серых «фольксвагена» с буквами Z из медицинского пластыря. Машины были новенькие, чистые, скорее всего, их утащили еще до начала боев из автосалона и припрятали до поры до времени. У каждой машины на