Шрифт:
Закладка:
Кимми заставила себя улыбнуться и кивнуть, но не могла не задаться вопросом, как именно они с братом провели ночь – и с кем. Кроме того, она представить не могла, как можно проспать весь день. Когда песня закончилась, она понадеялась, что следующая будет лучше, и так оно и было: Фокси Браун и «Блэкстрит» – «Отвези меня домой»[32].
– Обожаю эту песню! – солгала Кимми, стараясь казаться крутой.
Вронский кивнул, взял ее за руку и повел к Стивену и Лолли, которые прекратили танцевать и теперь просто целовались.
– Спасибо за танец, Кимми. Найди меня перед тем, как уедешь, – сказал он и с этими словами повернулся и начал проталкиваться сквозь толпу.
Кимми чувствовала себя ошарашенной. Все случилось так быстро, а у нее не нашлось ни секунды скрывать чувства. Горячие слезы навернулись ей на глаза, и она сердито вытерла их тыльной стороной ладони. Она оглянулась на сестру, которая пропустила эту сцену, и почувствовала некоторое облегчение: рядом не было свидетелей ее унижения. Один дурацкий танец, и он едва смотрел на нее? Вот чего она так ждала? Какого черта?
Не желая портить макияж, Кимми вздохнула. Она должна успокоиться или (что еще лучше) как-то забыться. Она прошла к Стивену и дернула его за рукав нелепого спортивного костюма.
– Я хочу повеселиться, – заявила она. – Что у тебя есть?
Стивен взглянул на Лолли, решив узнать, что она думает.
– Не смотри на нее, она мне не начальник.
Лолли пожала плечами, не желая разбираться с новой проблемой прямо сейчас.
– Конечно, все что угодно. Но если уронишь это в туалет, не приходи выпрашивать еще. – Стивен втиснул что-то в руку Кимми и кивнул в сторону уборных.
Кимми тоже кивнула в ответ и принялась пробираться сквозь толпу, миновав Анну, которая танцевала в кругу девушек, где была и кузина Вронского, Беа.
Пока Кимми стояла в очереди в туалет, она оглянулась в поисках Дастина. Она подумала о том, чтоб написать ему, но знала, что не может так поступить. Не теперь, когда она втолкнула парня в френдзону и сказала, что любит другого. Тот факт, что она открыто призналась в своих чувствах, был весьма наивен, а само произнесенное вслух слово на букву Л едва не заставило ее разрыдаться. Но она не стала плакать. Кимми держала себя в руках и терпеливо ждала своей очереди в туалет, чтоб посмотреть, чем благословил ее Стивен.
Если б она написала Дастину, он все равно бы не получил ничего. Он ехал на метро в Бронкс, решив повидаться с братом. Выйдя из клуба и бесцельно пройдя несколько кварталов, Дастин написал Николасу и попросил его адрес. Когда тот спросил, зачем, Дастин просто ответил: «Потому что прямо сейчас я иду в метро – и мы неплохо оттянемся». Дастин был вынужден ждать всего секунду, прежде чем получить точку на карте.
Если не считать похода в зоопарк в детстве, Дастин никогда раньше не был в Бронксе. Он понятия не имел, что это за район, в котором поселился брат – и безопасно ли там поздно ночью. Дастин подумал, должен ли он написать Кимми о том, что сбежал с вечеринки, но отверг эту идею. Она умная девушка и наверняка знала, что делает, и она обрушила все его надежды. Теперь он должен расстаться со своей мечтой: ведь он тоже умен и понимает, когда не стоит цепляться за иллюзии. Единственная проблема заключалась в том, что он не мог просто взять и выключить свои чувства. Он невольно задался вопросом, сколько потребуется времени, чтобы пережить нечто, что и не начиналось толком.
Он надеялся, Николас даст ему ответ.
XXIV
Анна не часто посещала ночные клубы, поскольку их не жаловал ее парень. Конечно, она бывала на нескольких бат-мицвах и шестнадцатилетиях вроде этого, но на таких вечеринках она обычно оставалась в ВИП-зоне, сидела и смотрела.
Ее поразило то, как весело танцевать с Беатрис и друзьями. Ей нравилось быть частью чего-то большего, словно грохот музыки являлся биением сердца некоего огромного организма, а она представляла собой всего лишь одну из клеток. Она вспотела и не сомневалась, что ее волосы ужасно растрепаны, но было так приятно не обращать на такие мелочи внимания.
Когда Анна почувствовала, как сзади кто-то подошел и начал танцевать в радиусе опасной близости, она позволила этому продлиться несколько секунд, прежде чем повернуться и убедиться в том, что она уже знала.
Рядом с ней был Алексей. Улыбка заиграла на ее губах (она не успела сдержать ее), а Вронский без лишних слов положил руки ей на талию и притянул еще ближе. Она позволила ему это. От него исходил потрясающий запах, ей вспомнилось, как она с отцом и матерью гуляла по Мьюирскому лесу[33] возле Сан-Франциско и заявила, что никогда еще не чувствовала такой чистой сосновой свежести. «Вот так должен пахнуть воздух?» – спросила она тогда. Родители рассмеялись в ответ. Теперь в голове ее звучало эхом: «Вот так должны пахнуть парни?» Она закрыла глаза и продолжила двигаться под музыку: казалось, что у нее нет другого выбора.
Она потеряла счет песням, во время которых они танцевали вдвоем, поскольку каждая плавно перетекала в другую. Она не заметила, что Беатрис и ее подруги исчезли, но в конце концов обнаружила, что они остались вдвоем. Они пока не сказали друг другу ни слова, но на самом деле не существовало слов, которые могли бы выразить то, что происходило между ними. Они оба вспотели, но игнорировали этот факт. Порой руки Вронского лежали у нее на спине, и временами она проводила пальцами по его шелковистым волосам. Иногда он кружил ее, обнимая, уткнувшись лицом ей в шею и обхватив ладонями талию Анны. Они двигались вместе в такт музыке. Каждый из них был в силах выносить это лишь до тех пор, пока они не отодвигались друг от друга немного (что длилось недолго). Любое расстояние между ними казалось слишком большим, и вскоре они прижимались друг к другу, глядя глаза в глаза.
Анна отчаянно хотела поцеловать его, и чтобы он поцеловал ее, но знала, что это – черта, которую она не может переступить. И потому она прижималась лицом к его шее и вдыхала его запах.
Если бы кто-нибудь увидел их танцующих вместе, он увидел бы просто двух красивых тинейджеров, веселящихся на танцполе. Вокруг них плясала сотня других таких же
