— Это Федор Прохоров, сын олигарха, крутой парень, крутые тачки, шмотки, тусовки, сейчас в Майами занимается серфингом, я подписан на его инстаграм.

— Даша.

— Что?

— Кто тот парень на фото в твоем телефоне?

Молчит слишком долго.

— Тимофей прав, это Прохоров, мы учимся на одном потоке, а то фото на каком-то пикнике сделано, просто так.

Девушка мнется, совсем не смотрит в глаза, не могу понять, говорит она правду или обманывает. С одной стороны, они могут реально учиться вместе, посещать общие лекции, фото вполне безобидное, я помню его: парень был сосредоточен только на том, как бы выглядеть красиво перед камерой.

Но все-таки сомнение скребет изнутри: красивая девушка, дорогая шуба, бриллианты в ушах, ухоженная, как с картинки модного журнала, прекрасный вкус, брендовые шмотки. Она на самом деле может быть его невестой или подругой, любовницей, да кем угодно.

— Роман Александрович!

Даша пытается освободить свою ладонь из моей хватки. Отпускаю, понимая, что делаю больно. Кретин, господи, последний кретин.

— Извини, извини, пожалуйста. Больно, да? Извини.

Мы уже подъехали, стоим у подъезда, Даша смотрит с подозрением, я чувствую себя хуже некуда от того, что сделал ей больно и усомнился. Именно вранье всегда выводило меня из равновесия. Это ранит и причиняет боль больше всего, да, я сам иногда бываю не совсем честен с заказчиками, я был не до конца откровенен в своих намерениях с Ириной, но я ничего не обещал и не врал.

— Спасибо, Тимофей, за ценную информацию. Завтра в девять будь здесь, Дашу надо отвезти на работу — написать заявление об увольнении.

— Как заявление? Какое увольнение?

— Ты хочешь поговорить об этом при водителе и на повышенных тонах? — отвечаю слишком резко, Даша вновь поджимает губы, понимая, что публичный скандал — это не есть хорошо.

— Доброй ночи, Роман Александрович, Дарья.

Выхожу, помогаю Даше, беру пакеты, молча идем к подъезду, Орешкина держит спину, уже не хромает, отлично передвигается на высоченных каблуках. Уколы и крем помогли быстро. Лифт тоже ждем молча, я представляю, как сейчас она взорвется в квартире, и ресторанный ужин может оказаться на моей голове.

— О, соседи, на сиденье были?

Выйдя из лифта на нашем этаже, сталкиваемся с Марком, тот в кожанке на голое тело, спортивных штанах и кроссовках ждет лифт.

— А тебя из дома выгнали и без вещей?

— Из дома скоро тебя попрут, — кивает в сторону моей девушки и ее сурового выражения лица. — Поверь мне, друг, у меня есть опыт: такой взгляд не сулит ничего хорошего, накосячил ты, сразу видно.

— Ошибаешься. А ты куда, за подснежниками для любимой?

— Хуже: разливное светлое и сухарики со вкусом краба.

— А, ну беги, а то скоро закроют пивнушку.

Марк уехал, Даша молчала, демонстрируя всем своим видом, что не замечает меня совсем. Открыл дверь, пропуская ее вперед.

— Я не собираюсь увольняться лишь потому, что тебе этого хочется. Я вообще не понимаю, почему ты указываешь и распоряжаешься моей жизнью.

— Ну наконец-то, а то пятиминутная тишина далась мне с трудом.

— И не надо вот сыпать шутками и издевками. Я не буду увольняться, мне нужна практика, я именно за этим и приехала.

— Расскажешь правду о женихе — будет практика.

Неспеша раздеваюсь, вешаю пальто в шкаф, разуваюсь, с пакетами ухожу на кухню, расстегиваю рубашку. Курить хочется смертельно, открыв окно, щелкаю зажигалкой, глубокая затяжка, дым в темноту. Чего я боюсь больше: слышать правду о том, что у нее на самом деле есть жених, или красивую ложь?

Ведь решил, что меня он не остановит, но это может остановить Дашу. Что может дать ей не особо богатый бизнесмен, лишь недавно поднявший фирму из долговой ямы и начавший получать стабильный доход, против сына олигарха, увлекающегося серфингом в Майами?

Поганая ситуация.