Шрифт:
Закладка:
– Привет. Простите, что прерываю, – говорит она, – но нам нужны грузчики. Какая-то дама купила туалетный столик. Поможете?
И почему я так нервничаю?
– Конечно. Это тот, белый? – уточняет Рид.
– Ага. Она скоро сюда подъедет.
Мы с Ридом идем в дальний угол, где стоит белый деревянный туалетный столик – состаренный, с большим прямоугольным зеркалом. Он входил в число моих любимых вещей в этом магазине.
– Ну что, готова? – спрашивает Рид, крепко взявшись с одной стороны.
– Готова.
На счет три мы поднимаем столик, несем его несколько метров и медленно опускаем. Потом снова поднимаем, идем, останавливаемся. Оказывается, у нас с Ридом неплохо получается тягать тяжести, даже несмотря на то, что он на полголовы выше меня, а я – самый неспортивный человек на планете. Выходит хорошо. Наверное, потому что мы делаем это медленно.
Мы опускаем столик, и Рид смотрит на меня:
– Значит, твоя сестра встречается с Миной Чой.
– Ага. Они прямо не разлей вода.
– О, это здорово.
Поднимаем столик, делаем пару шагов.
– Ну, так какая она? – спрашиваю я, когда мы в очередной раз останавливаемся.
– Мина?
– Ага. Стоит ли беспокоиться заботливой сестренке?
– Да вряд ли. Она клевая. Творческая личность вроде бы. Я не очень хорошо ее знаю. – Рид пожимает плечами.
Мы снова поднимаем столик – на этот раз почти у выхода. Еще два подхода – и мы у машины покупательницы. У нее большой универсал; задние сиденья опущены, и втроем нам удается втиснуть столик внутрь.
Женщина уезжает, и Рид вытирает руки о джинсы.
– А мы крутые, скажи? – говорю я. – Совершили подвиг труда.
– Точно, подвиг труда, – соглашается он. Кажется, ему понравилась моя фразочка. Пару секунд Рид молчит, а затем выдает: – Ладно, вопрос.
– Да?
Он склоняет голову на бок:
– Про тесто для печенья – ты это серьезно?
– Про то, что у меня дома есть еще?
На его щеке появляется ямочка.
– Да.
– О, я серьезно. Очень серьезно.
– Спасибо за информацию.
– И ванильное мороженое найдется, – добавляю я, – если поможешь с украшениями для свадьбы наших мам.
– Вот как? – Он улыбается. – Ладно, только имей в виду – я ничуть не креативный.
– Я тебе помогу, – заверяю я, и в животе что-то сжимается.
Наша смена подходит к концу, и вот мы уже закоулками идем ко мне домой. Рид рассказывает мне про вечеринку в честь салюта у друзей его родителей. Она проходила на крыше. Ну разумеется, Дебора и Арье ходят на крышевые вечеринки в центре города.
– Интересно было, – говорит он, – но в целом все свелось к тому, что куча взрослых пили крафтовое пиво и спрашивали, в какой колледж я собираюсь поступать.
– Боже. Почему их это так волнует?
– Понятия не имею. – Он пожимает плечами. – Но мой друг Дуглас живет возле Капитолия, так что мы с братом сбежали к нему рубиться в «Варкрафт»[46].
– То есть ты пропустил салют?
– Ага… – Он выглядит сконфуженным.
– Не очень-то патриотично, Рид.
– Знаю.
– Хотя сегодня ты в красном, белом и синем.
– Что, правда? – Он опускает взгляд. Не помнит, что надел, – по-моему, это мило. – Ух ты, и правда. – Он задумывается. – А белый где?
– Чего?
– Ну, в моей одежде. Красная рубашка, синие джинсы.
Я хмыкаю.
– Кроссовки же.
– А-а-а.
Мы переходим улицу.
– Белоснежные, – говорю я ему.
– Ага. Забавно, но мой единственный разговор с Миной Чой был как раз об этом.
– О кроссовках?
– Ага.
– Серьезно? И что она сказала?
– Да знаешь… – Рид краснеет. – Ничего такого, в общем.
Ла-а-адно. Теперь мне очень любопытно.
– Это же твой дом? – спрашивает он.
– Мой. Ну что, готов к покраске украшений?
Кажется, Рид немного взволнован.
– Наверное, – говорит он и очень серьезно кивает. А потом поправляет очки. – Да.
– Отлично. Тогда я дам тебе газеты, чтобы ты накрыл ими крыльцо, ладно? И сгоняю за всем остальным.
– Это я могу.
– И тесто для тебя захвачу, – добавляю я.
Он сияет в ответ.
– Круто!
Я оставляю ему мусорную корзину с газетами и ухожу. А когда возвращаюсь с баночками и краской, вижу, что он застелил весь порог.
– Здорово, – говорю я. – Идеальное рабочее место.
Я ставлю первую партию на газеты.
– Ты будешь красить банки? – спрашивает он, нахмурившись.
– Ага. А потом поставлю в них цветы. Мило и просто.
– Ты не подумай, что я собираюсь тебя учить, – начинает Рид, – но ты же видишь, что они уже покрашены?
– Вижу. – Я корчу рожицу. – Мы нанесем второй слой.
Он усаживается по-турецки с тестом для печенья, а я беру в руки кисть. На улице прекрасно: по небу плывут облака, дует легкий ветерок. Я выкладываю кисти в ряд и начинаю выдавливать краски в лоток из-под яиц. Забавно: я знаю, что Рид на меня не смотрит, и в то же время чувствую его взгляд. Сложно объяснить.
Теперь мне надо что-то сказать, пока тишина не заживет своей собственной жизнью. Иногда такое случается.
– Так ты не признаешься, что тебе сказала Мина?
– А что сказала Мина?
– Ну, про твою обувь.
Он смеется:
– Да ничего такого, правда.
– Но мне интересно.
Рид пожимает плечами.
– Окей. Не знаю. Это было на танцах, так что она, наверное, немного выпила. В общем, мы как-то вместе оказались на улице. Она подошла и села рядом – знаешь, я удивился, потому что раньше мы это, ну, никогда… Короче, она положила мне руку на плечо, серьезно-пресерьезно посмотрела в глаза и сказала: «Рид, я дам тебе по-настоящему важный совет. Хорошо?» Я ответил: «Хорошо». И она такая: «Эти кроссовки – непреодолимый барьер».
– Барьер?
Он кивает и отправляет в рот ложку теста.
– Ага. Для девушек в смысле. – Рид краснеет. – Типа мои кроссовки убивают желание.
– Боже. – Я закрываю лицо руками. – Мина…
– Да, было странновато, – говорит Рид.
Но где-то в глубине души я с ней согласна… Почти. Трудно объяснить, но эти кроссовки – просто жуть. Прямо сияют белизной. Демонстративно кричат своей немодной белизной.
Хотя какая разница? В общем-то, никакой.
Только кто надевает кроссовки на выпускной?..
– Но ты продолжаешь их носить, – говорю я, легонько задев ногой одну его кроссовку.
– Ага. – Он улыбается. – Не знаю. Просто меня это не особенно заботит.
– Что, девушки?
Рид снова краснеет.
– Да нет. Просто… Я – это я, понимаешь? Крутым я никогда не буду. – Он пожимает плечами. – Но меня это не сильно беспокоит.
– А по-моему, ты крутой.
Он смеется:
– Спасибо.
– Просто к слову.
Я кручу в руках банку и
