Я развернулась и уже приготовилась уплыть прочь, когда по воздуху разнёсся перепуганный вопль Моппи:

– Постой! Антония! Пожалуйста! Не бросай меня!

Её искренний ужас притушил мой гнев. Я взглянула на неё. Она явно была в панике. Её руки бесконтрольно порхали, щёки пылали.

У меня был выбор: оставить её здесь самой со всем разбираться – или поверить в неё.

Я медленно подплыла назад. Едва не плача, она зашла в воду и опустилась рядом со мной на колени:

– Прости меня. Ты была права: я всего лишь бесполезная посудомойка.

Я осуждающе свистнула, после чего пихнула её носом в плечо и дёрнула зубами прядь её оранжево-зелёных волос.

– Ай! – Она сердито посмотрела на меня. – Не обязательно меня кусать. Я сама знаю, что оплошала.

Я опять потянула её за волосы, на этот раз как можно осторожнее. На лице Моппи появилось понимание.

– Погоди. Ты пытаешься мне что-то сказать? На что-то намекнуть? Это связано с моими волосами?

Я восторженно защёлкала.

– О! – Надежда в её глазах сменилась возбуждением. – Вернуть всё назад, как было? Серьёзно? Всё так просто?

Это было совсем не просто. Но нескончаемый поток моих посвистываний придал ей необходимой уверенности. Вытерев ладонью слёзы, она встала и, решительно расправив плечи, вдохнула со всхлипом и произнесла слова заклинания в обратном порядке:

– Дельфин. Преобразовать. Антония.

Моё тело снова перестроилось, вернув мне ноги, руки и мягкую кожу. Нос занял своё место на лице, странные пространственные ощущения исчезли. Я отрывисто выдохнула.

Моппи обвила меня руками:

– Сработало!

– Конечно сработало.

Я неловко – мне всё ещё было немного непривычно двигать руками, а не плавниками – обняла её в ответ. Моя туника и штаны были насквозь мокрыми, песок набился в сандалии, уши и другие, совершенно непозволительные места.

Моппи моргнула и легонько закачалась с пятки на носок. Какое-то время я одёргивала и пыталась расправить одежду. Наконец я подняла глаза и встретилась с ней взглядом:

– Ты не бесполезна. Ты смелая, и умная, и ты волшебница, Моппи. Ты спасла меня.

Её щёки всё ещё заливал румянец. Она пожала плечами:

– Зачем ещё нужны друзья?

Друзья. Теперь уже мои щёки запылали. Значит, вот кто мы отныне? Не соперницы, не вынужденные союзницы, а друзья?

Ещё неделю назад я бы расхохоталась от такой мысли. Но сейчас…

– Моппи, мастер Бетрис не будет плохо о тебе думать только потому, что у тебя проблемы с чтением. Её волнует лишь магия, а её у тебя в избытке.

При первых моих словах Моппи поморщилась, но потом застыла в неподвижности, глядя на меня во все глаза.

– Помнишь письмо, которое я читала, когда ты застала меня в кабинете? В нём она назвала тебя гением. С безграничным потенциалом, – заставила я себя сказать. Даже зная, что это правда, мне всё равно было горько думать о другой строчке того письма – про меня и мои «заурядные» способности.

Моппи замотала головой:

– Но у меня ничего не получается. Я не могу запоминать слова, как ты, или искать их в книгах. Как бы я ни старалась, буквы просто скачут и разбегаются. – Она отвернулась и ссутулилась.

У меня в горле встал комок.

– Ты не виновата, – прохрипела я. – Ты просто такой родилась.

– В смысле неправильной? Бесполезной?

– Прекрати себя так называть! Мой брат тоже едва мог читать. У него было что-то с глазами, или его мозг как-то по-другому работал. Мама наняла ему специального учителя с материка. Может, мы тоже тебе такого найдём.

– Ну конечно, и как мне не пришло это в голову! – горько хохотнула она.

– Ты можешь научиться. Клянусь тебе, для мастера Бетрис это не станет проблемой.

– Конечно нет, потому что она нас исключила. Или ты об этом забыла?

Я нетерпеливо отмахнулась:

– Она также сказала доказать ей, что она ошибалась, и именно это мы и сделаем. Когда мы найдём корону, она снова возьмёт нас в ученицы и не пожалеет денег на дюжину учителей, вот увидишь. У тебя в одном мизинце магии больше, чем у меня во всём теле. Если бы только… – Мой голос сорвался. – Если бы я могла обменяться с тобой магией, я бы сделала это не задумываясь.

Она долго молчала. Волны накатывали и убегали в одном ритме с моим громыхающим сердцем.

– Ты правда так думаешь? – наконец спросила Моппи. – Что я смогу стать волшебницей? Отправиться в ту модную школу по другую сторону моря? Чтобы все по возвращении обращались ко мне «мастер Клер», будто я какая-то фу-ты ну-ты? – Она улыбнулась, но быстро посерьёзнела. – Не думаю, что им захочется, чтобы какая-то островная девчонка пачкала навозом их чистенькие коридоры и лапала их дорогущие гримуары.

– Я тоже островная девчонка, забыла? – напомнила я. – И кто скажет что-нибудь подобное, тот будет иметь дело со мной. Готова спорить, что никто из них не знает наизусть всю «Историю проклятий и сглазов». Мне особенно нравится одно – вызывающее пузырящиеся бородавки.

Уголки её губ дрогнули.

– Звучит… весело.

Моя старая мечта внезапно раскрылась, как розовый бутон, явив все дорогие сердцу образы, к которым я обращалась в минуты грусти и одиночества. Теперь я представила себя сидящей в уютно обставленной башне и склонившейся вместе с Моппи над гримуаром. Увидела нас убегающими вместе по золотым коридорам от сурового взгляда какого-нибудь ворчливого мастера.

Но пока моя фантазия рисовала всё новые привлекательные картины, улыбка Моппи потухла, и она, глядя на песок, сказала с какой-то странной ноткой в голосе:

– Какой смысл сейчас об этом думать? Давай сосредоточимся на поисках короны. Скоро стемнеет.

Солнце уже опустилось к горизонту, окрасив мир в тускло-розовые и золотистые оттенки. Моппи зашагала по камням в сторону морского побережья Русалочьей скалы, бросив на ходу:

– В сказках русалки живут в руинах старого дворца. Нам туда.

– Старого дворца? – Я побежала за ней, огибая комья водорослей и перепрыгивая через выцветшие брёвна. – Я думала, Чёрный Дракон уничтожил его после смерти Гороса и его дочерей.

– Раньше дворец занимал всю скалу. С берега сюда вела мощёная дорога. Дракон разрушил её и большую часть построек, но кое-что уцелело. – Она указала вперёд, на ряд сломанных колонн, торчащих из камней наподобие неровных зубов и блестящих в лучах заходящего солнца.

Я заметила и другие детали, созданные когда-то руками человека: резные арки, кучки цветного стекла, которые когда-то могли быть витражами, крылатый торс без головы и рук – всё, что осталось от грациозной статуи.

– Откуда ты столько знаешь? – спросила я, когда мы вскарабкались по обломкам старого мраморного