Да, он мог солгать, просто чтобы я ушел, но парень слишком напуган.

Я хочу швырнуть свой собственный телефон на пол фургона. Как, блять, я должен найти чувака с темными волосами и в гребанном «нормальном пальто»?

— Ты видел его машину? — требую я. — Что-нибудь еще?

— Нет, — стонет парень. — Ничего.

Клэр везет нас через пасторальные кварталы Пустоши, принадлежащие высшему классу, тщательно соблюдая скоростной режим, чтобы не привлекать внимания, пока я веду свой допрос на заднем сиденье.

— Остановись, — говорю я ей.

Она подъезжает к обочине.

Я открываю заднюю дверь.

— Убирайся нахуй, — говорю я парню. — А еще… — я сую ему в руку простую белую карточку с номером Юрия. — Если вспомнишь что-нибудь полезное, позвони по этому номеру. Не разговаривай ни с кем, кроме меня, ты понял?

Паренек яростно кивает.

— Если я узнаю, что ты лжешь мне, я найду тебя и убью, — обещаю я.

Когда я выпихиваю его и захлопываю дверь у него перед носом, слышу, как он кричит:

— Подожди, как мне теперь доставить заказы…

Но Клэр уезжает.

Я забираюсь на переднее сиденье.

— Мне жаль, — сочувственно говорит Клэр.

— Что ж, хорошо, что ты заметила этого парня. Мы знаем больше, чем знали раньше.

— Наверное, — говорит она, не убежденная. — Что дальше?

— Теперь мы поговорим с ирландцами.

Клэр вздыхает.

— Потому что в прошлый раз все прошло не гладко.

Глава 14

Клэр

Он измотан. Я вижу это в его чертах, на его лице.

Мы бросили фургон и нашли дорогу в другой отель. Он позвонил своим братьям, какой-то команде по уборке. Они вымыли фургон, стерли с него отпечатки пальцев и выбросили его. Подбросили нас до другого шикарного отеля.

— Почему мы не могли вернуться в отель, в котором останавливались прошлой ночью? — спрашиваю я, когда он закрывает и запирает на засов дверь комнаты, в которую можно попасть из еще одного уединенного входа.

— Труднее попасть в движущуюся цель, птичка.

— Ах. Конечно, — мои щеки слегка краснеют, но я отворачиваюсь от него, чтобы он не видел. Можно было и самой догадаться.

Тем не менее, всегда вот так в движении, всегда в бегах… Не могу не задаться вопросом, берет ли это свое.

У меня так много вопросов. Он был откровенен со мной, и я ожидаю, что он будет таким и впредь, но мы оба устали после произошедшего.

Когда дверь заперта, а охранники незаметно размещены за нашей дверью и нашими окнами, а также у входа и выхода на каждую парковку, он поворачивается ко мне.

Даже измученный он твердо держится на ногах. Мощный. Я могла бы вложить ему в руку меч и поставить на переднюю линию боя, и он нанес бы удар с силой палача. Но в этом нет необходимости. Не сейчас.

Он прислоняется к двери и манит меня одним татуированным пальцем.

— Иди сюда, Клэр.

Я вздрагиваю от низкого командного тона в его голосе. Даже за то короткое время, что мы вместе, мое тело начинает привыкать к нему. Он наказал меня, когда я ослушалась. После довел до кульминации, наградив меня лучшими, сводящими с ума, самыми мощными оргазмами в моей жизни. Поэтому, когда он зовет, желание пронизывает меня, как электрический ток. Пульсирующий. Горячий. Пленящий ток.

Я иду к нему по толстому мягкому ковру, и когда подхожу, он кладет руки мне на бедра. Одаривает меня подобием улыбки, и мое сердце трепещет.

— Хорошая девочка. Папочке нравится.

Такой злой. Такой неправильный. И все же тепло разливается у меня между ног при этих запретных словах.

Я облизываю губы и делаю то, что хочет сделать каждая девушка, когда видит такого сильного и могучего мужчину, как Константин. Я кладу голову ему на грудь.

Его руки сжимаются вокруг меня, полностью охватывая. Я полностью поглощена, и мне это нравится. Я делаю глубокий вдох. Вдыхаю его запах. Было бы славно, если бы аромат такого мужчины разливали по бутылкам. Он пахнет энергией, неукротимостью, древесной чистотой.

— Ты успокаиваешь меня, Клэр.

Его слова удивляют. Он держит меня так, будто я ему дорога, и я единственная, кто его успокаивает?

— Да?

Иногда быть чьим-то утешением — не лучший подход. Я не хочу отталкивать его.

Его плечи сотрясаются от смешка.

— Ого.

Я улыбаюсь, уткнувшись ему в грудь. Он нежно проводит пальцами по моим волосам.

— Я никогда раньше не обнимал женщину.

Пораженная этим, я отстраняюсь от него и бросаю озадаченный взгляд, он наклоняется и целует меня в лоб.

— Не смотри так удивленно.

— Почему? Ты не девственник. Был помолвлен и собирался пожениться. И никогда не обнимал женщину?

Мое сердце замирает, когда он качает головой.

— Никогда.

— Ты никогда… не обнимался?

Он фыркает.

— Я даже не знал, как.

Как кто-то настолько сильный и умный может быть настолько невежественным в одном из самых элементарных человеческих взаимодействий? У него, видимо, было несчастное детство. Мое не лучше, но все равно сердце болит от такого признания.

— Я могу показать тебе, как это делается.

Мое сердце делает небольшой кульбит, когда он улыбается.

— Я рассчитываю на это. А пока давай закажем ужин. Мне нужно сделать несколько звонков.

Мы собираемся встретиться с ирландцами, но прийти неподготовленными было бы все равно, что подписать смертный приговор.

Взяв за руку, он ведет меня к большому, сверкающему стеклянному столу в углу комнаты. Выдвигает стул.

— Садись.

Я повинуюсь, не задумываясь.

Когда я училась в аспирантуре, мы изучали человеческое поведение и обусловленность, и я точно знаю, что он со мной делает. Даже не знаю, делает ли он все это сознательно или инстинктивно, но я податлива для него. Он может скрутить меня в любую форму.

Не знаю, нравится ли мне это.

— Ты ожидаешь слепого повиновения? — я слышу резкость в своем тоне и чувствую это в груди, легкое покалывание нервов.

В его тоне слышится предостережение, акцент становится сильнее.

— Ты чувствуешь укол моей плети и все же продолжаешь задавать вопросы, маленькая птичка?

Я с трудом сглатываю.

Почему это меня возбудило? Боже!

— Я имела ввиду всех людей. Я знаю, что бывают… времена… когда ты ожидал этого от меня.

Наблюдаю, как он выдвигает стул напротив и усаживает на него свое тяжелое тело, прежде чем достать сложенное меню с надписью «Обслуживание в номер» большими золотыми буквами.

— Ты голодна?

Мой желудок урчит в ответ, заслуживая от него еще одну улыбку. Боже, я люблю, когда он улыбается.

— Приму это как «да».

— Да. Голодна. И ты не ответил на мой