могли использоваться длительный промежуток времени. Не случайно некоторые экземпляры, известные на древнерусских памятниках, точно так же, как и крымские образцы из Чембало, встречаются и во второй половине XIV в. Такая же ситуация характерна и для Восточного Крыма. Все находки Сугдеи датируются временем с первой половины XIV в. и до генуэзского захвата города в 1365 г.

Таковы в общих чертах византийские элементы материальной культуры портовых городов Восточной Таврики второй и третьей четверти XIV в. Это, безусловно, местная культура, которую с трудом можно считать провинциально-византийской. Византийская ее подоснова не вызывает сомнений, но сам византийский импорт минимален и представлен только определенными группами сосудов. Эти же категории керамики, распространявшиеся генуэзскими купцами, составляют византийский импорт в культурах портовых городов Причерноморья и Средиземноморья.

После захвата Константинополя османами в 1453 г. византийская керамика более не изготавливается. Но в материальной культуре Восточного Крыма элементы, которые являются византийским наследием, присутствуют. Оговоримся, что речь идет только о портовых городах, находившихся под контролем генуэзцев. Во-первых, продолжают функционировать некоторые христианские храмы, а православное в своей основе население использует характерный для предшествующих столетий погребальный обряд.

Еще во второй половине XIV в. здесь возникает целая серия подражаний керамике Elaborate Incised Ware, выполненных, вероятно, из местной глины переселившимися по полуостров византийскими гончарами[330]. Помимо этого в это же время получает развитие и производство т. и. «дериватов» группы Novy Svet Ware и с «брызгами» марганца[331], часть из которых являлась импортными, но часть изготавливалась на месте. Некоторые наиболее архаичные дериваты успешно доживают и до первой половины XV в.

Интересно отметить, что подражания византийской керамике изготавливались не только в портовых христианских городах, но и в столице Крымского ханства Солхате. Здесь раскопками были зафиксированы не только единичные византийские монограммы на керамике типа Elaborate Incised Ware[332], но и подражания византийским кувшинам «палеологовского стиля»[333]. Последние обнаружены и в средневековой Сугдее.

Наиболее ярким примером долговременного существования византийских традиций является появление во второй половине XIV в. на местной крымской керамике монограмм, подражающих византийским[334]. Судя по находкам полуфабрикатов и массовости изделий, нанесение монограмм происходило в мастерских Каффы, Сугдеи, Чембало. Практически все они датируются серединой XIV в. – 1475 г. и полностью совпадают с генуэзским периодом в истории полуострова. В качестве постановки проблемы можно говорить о специфическом характере монограмм на территориях, подконтрольных генуэзской администрации, и на территории княжества Феодоро.

В современной литературе присутствует та точка зрения, что сосуды с монограммами использовались в основном в литургических целях. Однако ни в одном культовом комплексе городов Таврики они не найдены. Можно только констатировать, что очень быстро практика нанесения монограмм на поверхность местной столовой посуды распространилась на широких территориях поствизантийского Причерноморья, а также и на Балканах.

Таким образом, мы рассмотрели три варианта провинциально-византийских культур восточного Крыма на протяжении начала VIII – конца XIII вв. Первая из них связана с теми территориями, которые граничили с Империей, находились на более низком уровне развития и испытывали постоянное воздействие Византии во всех областях быта и идеологии. Вторая – хорошо узнаваемая культура пограничного Причерноморского византийского региона периода, когда единственным мировым законодателем моды выступал Константинополь. Третья – культура территории, находящейся под властью другого государства, заинтересованного в торговле с Византией и сопредельным миром и не стремящегося вносить какие-либо кардинальные перемены. Благодаря тому, что механизм функционирования международной торговли сосредотачивался в руках генуэзских и венецианских купцов, формировалась транснациональная культура, включающая товары от Испании, и до Кавказа. Христианский византийский характер культуры Восточного Крыма сохраняется и после принятия Золотой Ордой мусульманства, но только в портовых городах. Многочисленные, в том числе и византийские импорты, также являются следствием торговой активности генуэзцев. Под властью Республики святого Георгия некоторые византийские православные традиции сохраняются вплоть до 1475 г.

Договоры Руси с Византией X в.: проблемы датировки, языка и традиции текста[335]

ВИЗАНТИЙСКИЕ ОЧЕРКИ:

Труды российских ученых к XXIV Международному Конгрессу византинистов

BYZANTINE STUDIES:

Essays Presented by Russian Scholars to the 24th International Congress of Byzantine Studies

К. А. Максимович

Максимович Кирилл Александрович, Доктор филологических наук, Ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, ул. Дмитрия Ульянова, д. 19, 117292 Москва; kirmaksimovic^gmaiLcom

Аннотация: В статье подводятся итоги изучения русско-византийских договоров X в. в российской и мировой науке. В центре внимания автора находятся два аспекта относящейся к договорам проблематики – источниковедческий и лингвистический. В первой части статьи на основе существующей научной литературы предлагается реконструкция обстоятельств заключения договоров, их перевода с греческого на древнерусский язык, самое позднее, в конце XI в. с последующим включением древнерусского текста в «Повесть временных лет». Во второй части предпринята (предварительная) лингвистическая характеристика древнерусского перевода с выводами о качестве перевода, типе книжного языка, на который переводился греческий текст, и примерном времени возникновения древнерусской версии договоров.

Ключевые слова: русско-византийские договоры X в., древнерусские переводы с греческого, русские летописи, «Повесть временных лет», византийская дипломатия, древнерусская дипломатия.

The Rus’-Byzantine Treaties of the 10th century: Problems of Date, Language and Textual Tradition*

K. Maksimovich

Kirill A. Maksimovich, Doctor in Sciences (Philology), Leading Researcher, Institute of Russian History of the Russian Academy of Sciences, Dmitriy Ulyanov Str., 19,117292 Moscow; kirmaksimovic^gmail.com

Abstract: The article summarizes the results of previous study of the three Rus’-Byzantine treaties of the 10th century by Russian and foreign scholars. The author focuses upon only two aspects of the issue – namely, source critics and linguistic study. The first part of the article, on the basis of the extant secondary literature, gives a reconstruction of the diplomatic procedure by which the Greek text of the treaties was created and shared by both counterparts. The reasons are provided in favour of the later time of translation which is to be dated at the end of the 11th century at the earliest. The second part contains observations on grammar and vocabulary of the Old Russian translation and characterizes the relevant translation technics as well as the type of the literary language on which the translation was based.

Keywords: the Rus’-Byzantine treaties of the 10th century, Old Russian translations from Greek, Russian chronicles, the Kievan Primary Chronicle, Byzantine diplomacy, Old Russian diplomacy.

К числу наиболее ранних письменных памятников Древней Руси принадлежат три мирных договора, которые были заключены русскими князьями с Византией в X в. К ним относятся: 1) договор Олега с императорами Львом VI, Александром и Константином VII (сентябрь 911 г.); 2) договор Игоря с императорами Романом