Ей бы сироток из сказок на сцене играть!

– У меня есть, – отрезал я. – Дам тебе на оплату номера.

– Ой, я вас наверное отвлекаю, – заныла Мироненко. – Но мне сейчас так грустно, совсем не могу быть одна. Мне надо с кем-то поговорить.

– Лиза, сейчас надо спать, а не разговаривать, – в моём голосе всё же проскользнуло раздражение. – Двенадцатый час, всем завтра рано вставать.

– И мне неудобно брать у тебя деньги, – продолжала спектакль Лиза. – Меня и раскладушка на кухне устроит, если что.

– У меня нет раскладушки, – сообщил я.

– У Димы есть, можешь попросить у него, – тут же отреагировала девушка.

– Сама и проси, – меня все больше раздражала ситуация.

Мало того, что подружка Милы заявилась к нам в самый неподходящий момент, так ещё и упорно хочет остаться ночевать. А за раскладушкой меня отправляет, видимо, думая, что я могу помирить её с соседом. Нет уж, я в их ссору не полезу.

– Я туда не пойду, – Лиза гордо задрала нос.

– Значит, поедешь в гостиницу, – стоял на своём я.

– Давай я схожу, – вмешалась Мила.

– Димка мог лечь спать, уже поздно, – с нажимом сказал я, придержав её за руку.

– Мог, – ещё больше надулась Лиза. – Это я переживаю, заснуть не смогу, а он мог и лечь. Не думала, что он так ко мне относится. Он даже не спросил, куда я иду. Одна, ночью, – трагическим голосом завела она.

По-моему, вариант, куда можно срочно уйти так, чтобы не платить денег и было от кого получить сочувствие, у Лизы вырисовывался только один. Дима прекрасно понимал, куда она отправится, и знал, что с ней ничего не случится. Уж как-нибудь сделает несколько шагов до соседней квартиры одна, ночью.

– Есть каремат и спальный мешок, – вспомнил я. – Устроит?

– Каремат – это что? – деловито уточнила Лиза, выходя из образа беззащитной жертвы злобного тирана-Димы.

Узнав, что устраиваться ей предлагают на туристическом коврике, Мироненко надулась ещё сильнее. Она что, рассчитывала улечься с нами в кровать третьей? Или что я у себя дома пойду спать на коврике на кухне? Пришлось ещё раз напомнить Лизе, что она может отправиться в ближайшую гостиницу, и что в номере обязательно будет кровать.

– Ой, нет, ночью, одна, – снова заныла Лиза. – Я боюсь, и мне так грустно…

Я вытряхнул с антресолей сумку со спальником и карематом, молча выслушал причитания незваной гостьи по поводу тонкого коврика и ушёл из кухни, предоставив ей разбираться с постелью. Милу, к сожалению, увести не удалось, и до меня доносилось нытье Мироненко и сочувственные реплики Милы. Сколько же это может продолжаться?

Я выждал минут пятнадцать и заглянул на кухню. Продолжаться это могло бы ещё очень долго, судя по тому, что на столе стояли две чашки чая, а Мила наскоро резала бутерброды. Сумка с карематом и спальником так и стояла на полу у стены, рядом с ней пристроилась сумка Лизы.

Я приближался к точке кипения и всё больше понимал сорвавшегося Диму. Лиза, видимо, считает, что этот мир был создан специально для неё. Я же не видел никакого повода для сочувствия, да и вообще не оставил бы её в квартире, если бы не Мила.

– Мил, пойдём спать, – сдержанно сказал я. – Уже поздно.

– Серёж, ну ты что, без Милы спать не можешь лечь? – Мироненко хлопнула ресницами. – У вас же всё равно будет фиктивный брак.

– Считай, что не могу, – отрезал я. – Вы тут будете разговаривать, а мне надо выспаться, и Миле, кстати, тоже. Так что можешь пить чай, укладываться, как тебе удобно, а её я забираю, – я отобрал у Милы нож и положил его на стол. – Кстати, для ужина это не полезно, – я кивнул на бутерброды с колбасой. – И так поздно есть нельзя.

– А мы с Милкой едим, – повеселевшая Лиза пожала плечами. – Мил, ты что, на диете?

– Она на здоровом питании, – рявкнул я. – Есть перед сном вредно.

– Не думала, что ты такой правильный, – она хмыкнула. – Ладно, вредно так вредно, хотя я ничего вредного не замечала.

Лиза положила руки на тонкую талию, демонстрируя, что лишние килограммы к ней не прилипают. Я молча поднял Милу на руки и вынес из кухни. Если ждать, пока она выйдет сама, общение с Мироненко грозит затянуться.

– Оу, вот это сила, – донесся вслед её голос.

Я внёс Милу в комнату, посадил на кровать и сказал:

– С меня одной такой ночи хватит. Пусть завтра или мирится с Димкой, или отправляется в гостиницу, или думает, к кому ещё может пойти поплакаться.

Из-за Лизы, возящейся за стеной, пришлось ограничиться только поцелуями. Впрочем, время уже и правда было позднее, и мы с Милой устали за день. А особенно – за вечер: мама гоняла нас с разминкой и танцем так, что даже я немного выдохся.

На кухне звякала посуда, хлопала дверца холодильника, Лиза размешивала сахар в чашке чая, включала воду, шуршала пакетом с хлебом. Потом началась возня с карематом и двиганье стульев, чтобы освободить место. Я с удовольствием обнимал Милу и думал, что завтра вечером ни под каким предлогом не оставлю её подругу в квартире.

– Тебе нравятся такие девушки, как Лиза? – сонно поинтересовалась Мила.

– Нет, – раздражённо буркнул я под скрип по полу табуретки с кухни. – С чего ты взяла?

– Ну, просто она так перед тобой крутилась, талию подчеркивала, волосы распустила. Я и подумала, а если бы меня тут не было, ты бы обращал на неё больше внимания?

Я нахмурился. Крутилась передо мной? Не знаю, я не особо на неё смотрел. Неужели Мила ревнует? Да таких Мироненко в городе сотни, а Красоткина одна.

– Мил, если бы тебя тут не было, то её – тем более. Я вообще оставил тут Мироненко только потому, что это твоя подруга, – я зевнул. – Я обращаю внимание на тебя, и ты мне очень нравишься. А как там крутилась Лиза и как она распустила волосы, я не заметил.

Я коснулся губами волос Милы, её виска, она улыбнулась. Я прижал девушку к себе покрепче и тихо вздохнул. Ночь обещала стать тем ещё испытанием.

Мила

С утра Мироненко заперлась в ванной минут на пятнадцать, а Сергей, пользуясь случаем… Нет, он ко мне не приставал, хотя я была бы совсем не против. Он заставил меня делать вместе с ним зарядку. Когда я из интереса встала на напольные весы, они, к моему удивлению показали на два килограмма меньше, чем обычно.

– У тебя весы неправильные, –