где толпились души, и Персефона удивилась тому, какими разными были местные жители, – здесь были люди из всех слоев общества, и она хотела узнать о них всех. Все они были по-разному одеты, с разным цветом кожи и акцентом, готовили разную еду и заваривали разные чаи, имели разные традиции и веру, жили разными жизнями. Кто-то был успешен, а кто-то нет, одни прожили всего несколько лет, другие – долгие годы. И все же все они в конце концов оказались здесь и теперь разделяли свою вечность без тени гнева и враждебности.

– Посмотрите-ка, кто прибыл – и тоже в новом наряде, – произнесла Геката, оторвав Персефону от ее мыслей. Богиня весны обернулась и встретилась взглядом с Аидом, появившимся в конце дороги – у входа в Асфодель. Его присутствие заставило ее остановиться, а ее сердце болезненно загрохотать в груди, подобно барабану.

Царь тьмы ошеломлял своим видом, будто одетый в саму тьму. На нем была туника цвета полуночи с серебряной вышивкой, перекинутая через одно плечо и оставлявшая открытой часть мускулистой груди и бицепс. Персефона обвела взглядом его бронзовую кожу, контуры и вены, что поднимались по руке и скрывались под его длинными шелковистыми волосами. На этот раз они наполовину были собраны вверх, а его черные рога венчались железными зубцами.

Стоя на противоположном конце дороги, Персефона вдруг осознала, насколько они были похожи – не внешне, а в глубине, – тем, что пронизывало их сердца, кости и души. Их жизни начались в двух совершенно разных мирах, но в конце концов они хотели одного и того же – принятия, любви и покоя. И они нашли это в глазах друг друга, руках и губах.

«Это сила», – подумала она, и ее тело вспыхнуло и задрожало от хаотичного переплетения эмоций – страсти и боли от любви к кому-то, лишавшей способности дышать и сияющей ярче, чем звезды в ночном небе.

– Лорд Аид! – раздался хор голосов, и к богу бросились несколько детишек, обнимая его за ноги. Еще несколько столпились вокруг, не решаясь подойти ближе. – Поиграй с нами!

Он широко заулыбался, и Персефона словно ощутила удар в грудь, а последовавший смех сотряс ее легкие. Аид наклонился и поднял на руки девчушку по имени Лили.

– И во что же нам сыграть? – поинтересовался он.

Несколько голосов одновременно крикнули:

– В прятки!

– В жмурки!

– В остракинду!

Было так странно, почти душераздирающе, слышать их просьбы – по большей части потому, что по их выбору Персефона могла сказать, как долго они пробыли в подземном царстве.

– Ну, полагаю, вопрос только в том, с чего мы начнем, – произнес Аид.

Потом он поднял глаза и встретился взглядом с Персефоной. Эта улыбка – та, от которой у нее замирало сердце, потому что она была такой редкой и искренней, – осталась неизменной.

За его взглядом проследили и многие другие. Те дети, что стеснялись подойти к Аиду, подскочили к ней и взяли за руки.

– Леди Персефона, пожалуйста, поиграй с нами.

– Конечно, – рассмеялась она. – Геката? Юри?

– Нет, – ответила Геката. – Но я посмотрю и выпью вина на скамейке для зрителей.

Они вышли на открытое пространство рядом с лугом для пикника и сыграли в большинство игр, предложенных детьми. Прятки оказались слишком простыми для Аида, потому что ему нравилось становиться невидимым, как только его должны были обнаружить. Так что, когда они перешли к жмуркам, Персефона заявила, что Аид водить не будет, потому что непременно воспользуется своей силой, чтобы найти их на поле. Последней игрой стала остракинда, игра древних греков, в которой они разделились на команды – одна представляла собой день, а другая ночь, соответствующие белому и черному цвету на сторонах ракушек, что подбрасывали в воздух. В зависимости от того, какая сторона оказывалась сверху, одна команда догоняла другую.

Персефоне никогда прежде не доводилось играть в эту игру, но она оказалась достаточно простой. Сложнее всего было убежать от Аида, – потому что, когда он встал напротив нее в команде ночи, она поняла, что он положил на нее глаз.

Оказавшийся между ними мальчик по имени Элиас держал в руке огромную раковину. Он присел, а потом подпрыгнул, подбросив ее в воздух. Та с глухим стуком упала на траву белой стороной вверх, и дети вокруг ринулись в стороны. Аид с Персефоной на мгновение застыли на месте, не сводя глаз друг с друга. А потом губы бога растянулись в хищной улыбке, и богиня весны дернулась с места. В тот же миг она ощутила прикосновение его пальца к своей руке, – он был уже так близко, что мог схватить ее.

Персефона бросилась бежать, – трава холодила ей ноги, волосы развевались позади, она чувствовала себя свободной и ни о чем не думающей. Богиня обернулась через плечо, чтобы взглянуть на догонявшего ее Аида, и вдруг осознала, что не чувствовала себя так хорошо с того дня, когда Лексу сбила машина. От этой мысли она споткнулась и застыла на месте – ее приподнятое настроение рухнуло под грузом вины.

Как она могла забыть? Ее лицо вспыхнуло, в горле встал ком, к глазам подступили слезы.

Рядом с ней оказался Аид. Поняв, что что-то не так, он спросил:

– Ты в порядке?

Она ответила не сразу – ей нужно было сначала проглотить слезы и подавить дрожь в голосе.

– Я только сейчас вспомнила, что здесь нет Лексы, – она взглянула на Аида. – Как я могла забыть?

Лицо Аида помрачнело, в глазах отразилась боль.

– Ох, дорогая, – он прижался губами к ее лбу. Этого оказалось достаточно, чтобы ее успокоить. Он взял богиню за руки и подвел к зоне для пикника, где уже собрались души для пира. Юри показала им, где сесть – на самом краю поля, на покрывале, где стояли те же фонари и букеты, которыми была украшена дорога. Корзина была полна еды и мехов с вином – еще один образец разнообразия культур в Асфоделе.

Пир начался, над лугом разносились счастливая болтовня, смех и восторженные крики детей. Персефона наблюдала за происходящим с наполненным сердцем. Это были ее люди, но, что еще важнее, – ее друзья. Желание защищать и заботиться о них было глубинным – этот импульс удивил ее, но именно благодаря ему она поняла, что хочет стать царицей подземного царства, – потому что принятие этого титула значило намного больше, чем просто присоединение к власти. За этим титулом стояла ответственность, забота, обязанность сделать царство еще более комфортным.

– О чем ты думаешь? – спросил Аид.

Персефона взглянула на него, потом на свои руки.