Я едва слышал слова девушки. Она тараторила очень быстро. Да и направляла свои слова прямиком в каменистую землю.

— Зачем? — спросил я. — Что будет если я его съем?

Ответом стали всхлипы.

— «Ну ты и дурак Марк. Она же тебе сказала: порошок желания. Если ты немного активнее будешь работать своими мозгами, уверена — сам догадаешься о возможных эффектах».

— Я не хотеть делать зло мой бог Маак.

Уши вспыхнули за секунду. Смущение исторгалось щедрыми порциями и зависало в воздухе отдельными сгустками. Подобрав с земли кусок мяса, я бросил его во мрак.

Стоп! А что будет если этот кусок подберет орел…

Бедные орлицы.

А если найдет орлица? В любом случае приплод будет обильным. Вне зависимости от пола и вида сожравшей мясо твари.

— Вставай Зули, — сказал я девушке, отходя подальше и не глядя в ее сторону.

— Мой бог ты злиться?

— Да Зули, в этот раз да. Я не хочу делать чего-то против своей воли, понимаешь? — сказал я и тут же понял какую глупость сморозил. — То есть не то, чтобы подобное было бы мне противно… — теперь меня окружало еще больше сгустков смущения. — Но моей воли в этом не было бы. Понимаешь?

— Мой бог наказать меня? Ты прервать мой тропа?

Я устало выдохнул.

— Нет Зули. Просто отдай мне тот порошок, что ты сделала. Я не хочу случайно обнаружить его у себя в еде.

Принимая из рук девушки тряпицу с местной виагрой, я смотрел куда угодно, только не на нее. Зули омывала меня волнами разочарования, а её желание разгорелось с новой силой.

Может ее желание — то самое желание? То, которое мог бы удовлетворить порошок?

Логичное объяснение, но вряд ли достоверное. Желание Зули не связано с животными инстинктами, это желание разума. Четкое, выверенное, взвешенное и непреодолимое.

Девушка отошла подальше. Я осмелился посмотреть на неё. Сгустившиеся тени сделали Зули еще красивее: стройные бедра заманчиво покачивались, прячась под кожаную повязку как раз там, где они переходили в ягодицы. В горле пересохло, я, впервые за долгое время, потянулся к пузырьку с лекарством. К пузырьку, которого не было.

— «Я не понимаю причин твоего возмущения Марк. Разве то, чего хочет твоя самка не естественно?»

— «Заткнись Стик. Ты не понимаешь…»

Никто не понимает.

— «Эммм. Да, я не понимаю, именно это я тебе только что сказала, если ты не заметил».

Я посмотрел на мешок с порошком.

А вдруг он поможет? А если нет, что тогда? Как мне тогда смотреть в глаза Зули?

— «Марк, прием! Ты меня слышишь? Мы так и не вышли с тобой из логического тупика. Я сказала, что не понимаю тебя и хочу пояснений, в ответ ты только подтвердил, что я не понимаю тебя и все. Где мои объяснения Марк?»

— «Я не могу ей дать это! НЕ МОГУ! НЕ СПОСОБЕН! НИКАК! Это понятно?»

— «Не совсем, Марк. Мне все еще не ясны причины подобного…»

— «Иди в жопу Стик. Поняла?! Просто иди в жопу!»

Я закрыл глаза и крепко сжал кисть левой руки, стараясь вдавить все имевшиеся на ней шрамы как можно глубже внутрь себя.

— «Это очень грубо, знаешь ли».

Пожалуйста, пусть она заткнется.

Вдох… выдох. Вдох… выдох.

Почему? Почему это все происходит со мной? Только я свыкся со совей никчемной жизнью, как её отобрали. Вышвырнули меня неизвестно куда… Почему меня вышвырнули из моего мира? Почему меня?

Ответа нет.

Зачем я только принял тот заказ…

Буря была рядом. Она кружила вокруг, словно гриф стервятник вокруг умирающего. Она ждала пока я сдамся.

Нет. Нельзя. Иначе… Иначе будет плохо. Как в тот единственный раз, когда поддался этому чувству.

Не прекращая вдавливать шрамы, я лег прямо на камень и закрыл глаза.

Вдох… выдох. Вдох… выдох.

Дыхание. Есть только оно. А еще небо… Облака плывут… Птицы поют… Пахнет морем…

Помогало. Буря постепенно пряталась обратно в свои темные глубины.

* * *

Утро началось с боли. Тело стало единым, сплошным отеком. Оно возмущалось как вчерашней активности, так и сном на твердой поверхности. Будничная легкость хлопочущей Зули бесила вдвойне.

— «Неужели наша спящая принцесса проснулась? Марк, надо что-то с этим делать, я не могу все время просыпаться раньше тебя и ждать твоего пробуждения. Боюсь, что рано или поздно я сойду с ума от скуки».

— «Так спи Стик! Спи! Не просыпайся. В чем проблема?»

— «Проблема в том Марк, что мне достался бездарный носитель и я ничего не могу с этим поделать».

Опять. Снова она. Бесит.

Вдох… выдох.

Хорошо хоть Зули не пристает.

Девушка никак не отреагировала на мое пробуждение, продолжая ковыряться в сумке. Взгляд остановился на торчащих остриях сосков.

Может, все же стоило вчера попробовать?

Я тряхнул головой, выбрасывая подобные мысли из головы.

Порошок при мне. Может когда-нибудь и попробую… Сам. Так чтобы никто не узнал о моем провале.

Никто, кроме Стик.

От этой мысли я тоже поспешил избавиться.

Я нашел взглядом воздухоград и представил, что теперь живу там.

У меня есть дом… Есть работа… Телевизор с местным аналогом сериалов… Кондиционер, который может избавить от этого зноя…

Стало только хуже.

Из лагеря мы вышли примерно через час. Обрести равновесие, хотя бы физическое, мне помогли те шарики из «тарелки». Уж не знаю из чего они состояли, но бодрили отменно. Усталость исчезла будто ее и не было.

Мы снова шли. Мы снова взбирались на холмы. И снова шли. И снова взбирались. И снова… и снова. Я потерял счет покоренным вершинам, но теперь среди холмов все чаще встречались скальные образования.

Мы вышли к каньону. Возможно, кто-то назвал бы его красивым. Но я никогда не понимал красоты каньонов. Яма. Обрыв. Бездна. На дне которой река вела борьбу за место в этом мире. Зули сказала, что это та же река, вдоль который мы шли вчера и позавчера.

— Оохат, вилять и поворачивать. Взад. Вперед. Взад. Вперед. Мы не ходить с ним по его тропа, мы идти прямо, — говорила девушка.

Толку то от этой реки. Сейчас, когда она внизу…

Она лишь дразнила и манила обещанием прохлады. Приходилось шагать под издевающимся солнцем, в ущерб себе экономя воду. Исключительно благодаря комбинезону я не стал похож на уныло шкворчащую колбаску на гриле. Его материал оказался очень эффективным. Он давал абсолютную защиту от пронизывающих порывов сильного ветра, и никак не ограничивал легкий освежающий ветерок.

Берега каньона пузырились холмами, словно упаковочная пленка.