Шрифт:
Закладка:
Кажется, кто-то пытается его вытащить из машины, вырванное из небытия сознание фиксирует отстреленную подушку безопасности на пустом пассажирском сидении и забавную паутинку трещин на лобовом стекле. Рывок, его тело вываливается из машины и теперь к лицу приближается ковер из молодой зелёной травки. Промелькнула мысль, что она должна быть мягкой и нежной. Но жизнь полна разочарований и морда ударяется о твёрдый грунт. Снова тьма.
Сильная девка, как-то она его подняла, тащит. Окровавленная ладонь, кажется, Захар ей только что провел провёл по лицу. Прутья украшенного ковкой забора, за них так удобно цепляться, можно даже идти. Вновь конечности стали словно деревянные, уже знакомые страшные ощущения.
- [З-з-здавайс-с-ся! Исход всё равно будет один!] — Демон был слаб, но упорно давил на своего носителя.
На лоб ложится белая ладошка магички. Становится легче, но совсем чуть-чуть. Сознание проясняется, и Захар видит, как до входа на территорию церкви остаются считанные шаги, попрошайки, стоящие у ворот в страхе, шарахаются от необычного вида прихожан. Он мысленно представил демону картину, как православный эгрегор в месте со своими многочисленными святыми будет изводить нечисть. Волны паники и ослабшая на мгновение хватка демона, заставили Захара улыбнуться, но лишь на пару секунд, нечисть собрала все силы и напала на сознание носителя с ещё большим напором.
С каждым мгновением становилось всё тяжелее, и Захар начал переживать, что до порога храма он не доползёт. Он уже едва разбирал происходящее вокруг, из-за отсутствующего периферического зрения, Захар не сразу понял куда вдруг делась Вера, потом перед глазами мелькнули фигуры в зелёном камуфляже, руки больно заломили за спину и куда-то поволокли. Волокли не долго, он пытался было сопротивляться, но заметил летящий в лицо кулак. Странно, боли он не почувствовал, демон, кажется, уже во всю примеряет его тело. Значит теперь боль чувствует за него эта тварь? То же не плохо. Жаль только, что теперь почти ничего не видно. Звук открывающейся сдвижной двери, такие обычно бывают у микроавтобусов. Грязный резиновый пол, вибрации от двигателя и тряска на ухабах… Наконец в награду за пережитые муки он потерял сознание.
***
— Живой? А? Живой? — Смутно знакомый голос орал сквозь темноту. Воняло чем-то горелым, кругом стоял грохот.
Он начал приходить в сознание, старался разлепить, протереть забитые грязью глаза. Зрение постепенно восстанавливалось, размытая фигура перед ним приняла очертания грязной рожи в каске. Вокруг доски, земля, они в яме? В окопе!
— Живой! Ромка, живой! Цел? Встать сможешь?
В голове ещё звенело, Захар машинально кивнул, болей он не чувствовал, правда не совсем соображал почему его назвали другим именем, обознался мужик видимо. Он обнаружил что полулежит оперевшись спиной на стену траншеи. Осмотрел себя, всё нормально, лишь красноармейская форма вся в грязи, шлем-каска сползла на бок, такое бывает во время боя. Стоп, в смысле нормально? Какая война, какие окопы?
— Хорошо, хорошо! Контузило небось? Ничего! Ещё повоюем! — неизвестный мужик помог ему подняться. Нет, не неизвестный, он вдруг вспомнил его — Командир батареи Владимир Сергеевич Краснов.
А кто он? А он Ромка Казанцев, год назад закончил артиллерийское училище, а это его уже не первый бой…
Захар помотал головой, что за бред?
— Давай в блиндаж за снарядами, я на позицию. — Командир, убедившись, что солдат в порядке пригнувшись убежал по траншее. Захару же надо было в противоположную сторону, там должно быть ещё несколько ящиков со снарядами. Прежде чем отключиться он как раз и направился туда, в тот момент в небе и появились лаптежники. Бомба разорвалась за спиной, когда он уже нырнул в траншею. Согнувшись в три погибели, едва не на четвереньках он начал пробираться в сторону блиндажа. На земляном полу чуть ли не каждые пять метров встречались тела павших товарищей. Они лежали как попало, измазанные в крови и глине. Он старался не смотреть на них, но то и дело периферическим зрением замечал смутно знакомые лица.
Совсем рядом разорвался снаряд поднимая в воздух земляной фонтан. Захара осыпало камнями, он на мгновение присел пережидая, когда на голову перестанут сыпаться камни. Не особо соображая, он пополз дальше, просто знал, что это надо сделать.
В землянке казалось более безопасно, и он решил отдышаться привести мысли в порядок. Снова совсем рядом ухнул взрыв, с бревенчатого потолка посыпалась земля.
Захар вновь осмотрел себя, потрогал руками лицо, пытаясь сообразить кто он и где.
— Август одна тысяча девятьсот сорок четвёртого, западные границы Белоруссии. — Раздался за спиной детский голос.
Захар обернулся и увидел свою маленькую копию. Стало как-то спокойнее, и он расслабился. Значит это всё не по-настоящему, очередной глюк, как и с Квэйком, скоро всё кончится.
— Ты и в правду думаешь, что это всего лишь галлюцинации? — маленький Захар скрестил руки на груди, он снова был недоволен. — Так вот, я тебе сейчас скажу, а дальше сам думай. Это одно из твоих предыдущих воплощений, не самое плохое кстати. В этот день ты остался один на своей батарее, отбивался до последнего, поджог одного тигра и ещё одного разул, а потом он ответным выстрелом уничтожил твоё орудие. И это не симуляция. Там у тебя дела совсем плохи, а это тело пока работоспособно, да и демон не в нём.
— Орудие? Пушка что ли? Да я даже не знаю с какого конца к ним подходить.
— В этой жизни знаешь, ты почти с отличием артиллерийское училище закончил, а теперь хватай снаряды и в бой, пока Краснов жив он тебе поможет. И да, в том самом тигре сидит демон.
— Отлично! — Захар всплеснул руками. — Кто вообще эту дичь придумывает? Да я может не хочу играть в эти ваши игры, сяду вот здесь в уголке и буду сидеть. Нафиг мне эта война не сдалась!
— Вариант, конечно. — Мальчик покачал головой. — Только вот ровно через четыре минуты двадцать секунд на этот блиндаж Юнкерс положит бомбу. Так что, если решишь повоевать за своё тело, заранее оттащи ящики с выстрелами хотя бы метров на десять. Своего врага ты узнаешь без проблем, твой козырь — это тело и знания полученные в этой, прошлой жизни. Всё что тебе понадобится здесь и сейчас ты вспомнишь. Убьёшь демона здесь в сорок четвёртом, вернёшься в двадцать четвёртый в чистое тело.
— А
